Как один мужик пол чугебы прокормил.

Как один мужик пол чугебы прокормил. (Чугеба - формальная группировка)

И без того большие Лехины глаза сделались еще больше:

- Как, и это все? Ты думаешь, нам хватит тушенки на весь поход на пятерых?

- Леха, запомни, мы идем на легке, чтоб проще было передвигаться берем минимум еды, тебе хватит. Ладно, вот тебе еще тушенка персональная.

Леха косо посмотрел на туго набитую продуктами телегу из универсама.

- Ну… Тебе видней, - с сомнением в голосе сказал Леха, имея в виду - " Я бы взял в два раза больше".

- Если не хватит - будем есть добытую дичь и пойманную рыбу.

Леха недоверчиво отвернул голову, как он это обычно делает, когда не доверяет. Мы купили еду, майонез и водку, и четыре рулона туалетной бумаги. Встреча с медведем могла обернуться неожиданным опорожнением кишечника. Все это понимали. А поскольку такие встречи обещали быть частыми, то бумаги купили много. И конечно имодиум, на случай, если встречи станут очень частыми и бумаги не хватит.

Оставшиеся полдня прошли в поисках плащ-палаток. Без них нельзя идти в поход. Кто бы мог подумать - плащ-палатки - дефицит. Объездив пол-Москвы, нашли таки пять штук. Все собрали и упаковали, точнее - ничего не собрали и не упаковали, все, как было в мешках и сумках, закинули в машину к Стасу, озабоченному совсем другими проблемами, и как это нелепо не звучит, приехали на вокзал вовремя.

Поезд провез нас до места без происшествий. Кушали курицу, пили чай, запивали водкой. Вечером следующего дня с вокзала на машину, и ко мне домой. Пельмени, сборы примерка формы, в общем, - суета. К ночи разложились, надо спать. Разлеглись в бушлатах прямо посреди комнаты, Коле не спалось, приключений хотелось очень сильно. Повеселились полночи под старые анекдоты, наконец, уснули. Проснулись только в машине перед подъездом к Уфе. Компасы забыли! Проехали полгорода в поисках компасов, купили и поехали дальше.

Наконец должны вот-вот появиться горы. С нетерпением жду, когда будем проезжать какую-нибудь речушку, по масштабам похожую на ту, что была выбрана мной как место для ловли рыбы и сплава на плоту. Вот сейчас должна вроде быть… Глядим в окно. Река Ук, обозначена тонкой ниточкой на карте, зачем нам широкая река?

Но то, что мы с Русланом увидели, - просто писец. Затхлый ручей полтора метра шириной, весь усыпанный жухлой листвой пересекал дорогу через трубу диаметром метр. Руслан нервно захихикал, крепко сжав свой мощный спиннинг в руках. Оказалось он серьезным образом подготовился к рыбалке, и тащил с собой кроме спининга еще три донки-закидушки, которые намеревался закинуть метров на тридцать. Если верить масштабам карты, наша речка должна была в точности повторить эту лужу, которую мы только что проехали. А в нее закидывать спиннинг или донку можно было только вдоль… или углубившись в лес на двадцать девять метров. Руслан смотрел на меня в упор, и в его глазах стоял немой укор. Он думал, что я над ним поглумился самым жестоким образом. Но ничего я не мог ему ответить. Только почесывал свою кепку, пытаясь найти причину чудовищной ошибки картографов.

Мало того, холмы которые мы проезжали были похожи на детские насыпные горки для катания на санках. Ни как увиденное нельзя было назвать Уралом. Николаю было до балды, он досыпал свою обычную дозу, Леша задумчиво смотрел по сторонам, и особенно не проявлял беспокойства. Виктор - человек до сих пор неизвестный Чугебе - спокойно положил голову на руки и дремал. Именно Виктор был тем героем похода, который смог прокормить полчугебы. О нем рассказ отдельный.

Через полчаса мы все-таки стали различать горки посерьезней, и дорога постепенно вынесла нас в южный Урал. Горы не очень высокие, в том месте метров шестьсот - восемьсот, густо поросшие колоритным осенним лесом. Все оживились, стали активно мотать головами. Наконец, - наш съезд.

Место, которое я выбрал для осуществления затеи, должно было отвечать ряду требований. Это должен быть гористый, лесистый район, с речушками, и чтоб не заповедник, и не очень далеко от дорог. После изучений карт южного Урала я остановился на местности немного на юг от города Сим. Километров двадцать, на тот случай, если припрет, чтоб можно было марш-броском добраться до цивилизации. Горная дорога идущая от основной трассы заняла у нас полчаса, пока ехать по ней нашему соболю было вообще возможно. Наконец мы высадились с вещами и отпустили водителя, договорившись о встрече через неделю. И вот мы в лесу.

Не прошло и пяти минут, как мы стали искать следы потенциального медведя, кабана или волка. При этом мы все громко смеялись на весь лес и рассказывали друг другу про возможные извращения, которым будут подвергнуты вышеуказанные звери, в случае появления на нашем пути. Похоже, бедные звери слышали наши устрашающие рассказы, перепугались не на шутку, и не стали обнаруживать себя, исключая риск возможных неприличных событий.

Так мы прошли с километр, махая на всю дорогу забитыми едой рюкзаками. Поход на легке…. Так можно было бы сказать про нас если бы мы шли с такими рюкзаками в Якутию на полгода. Но никак не на Южный Урал на неделю. Перед нами открылась долина на которой располагалось несколько древних полуразваленных домиков с выбитыми глазницами. Картина мрачная, ощущение полной запущенности и дремучести. Это был заброшенный поселок Сплавной - который как потом оказалось покинут не до конца. Мелькавший рядом с дорогой ручеек был обозначен на карте как исток реки. Верить в это никак не хотелось…. Но позже ручеек стал разрастаться и через еще километр действительно стал напоминать горную речушку, с перекатами и вьющимся руслом. Руслан немного воспрял духом. Мы прошли сгнившую деревушку. Решили дойти до такой же только побольше, обозначенной на карте Черное Плесо. По дороге встретили мужичка на Ниве, он выглядел малость озабоченным нашим присутствием, а мы, в лучших традициях, как настоящие москвичи, не обращающие на прохожих ни какого внимания, проследовали мимо. Только пройдя его, одумались, остановились, поинтересовались что да как, он рассказал, что деревни вымершие, но охотники там появляются, сам он показал нам полную котомку хариуса, которого наловил якобы при помощи удочки. Позже мы встретили двух его друзей, прятавших под мышкой сетку.

Наверное мы смотрелись несколько нелепо, - пятеро военизированных мужичков, топающих с рюкзаками по этим заброшенным краям. Но нас это не смущало, мы прикинулись бывалыми, упростили до нельзя интеллигентные лица и проследовали дальше, к намеченной цели. По пути на дороге встретили груженый дровами Урал, от чего Руслан с Ляксеем стали возмущаться:

- Ты куда привел нас? Тут движение как на Тверской. Машины снуют, народу полно! Мы хотели в лесные дебри, чтоб на двести километров ни души.

- Да ладно, нет таких мест на территории центральной части России, да и что тебе эти люди, наоборот хорошо, подскажут, покажут.

- Нет ну это прямо густонаселенный квартал, - не унимался Руслан.

Вот сколько его помню в походе, все никак не мог смириться с мыслью, что кроме него на территории в сто квадратных километров, огороженной десятью горами еще с десяток человек. Замучила толпа народу…. Как в метро. И Леша тоже переживал, как же так, приперлись за полторы тысячи километров от дому, а тут эти наглые местные толпами бродят. По два человека. Коля же немного ощетинился, он уже был морально готов к встрече с медведем судьбы…. Даже если бы им оказался недружелюбно настроенный человек. Он выглядел гораздо более охотником, чем мы все, - рюкзак уверенно сидит на плечах, широкая быстрая поступь, и сосредоточенный взгляд вперед. Виктор же никак не реагировал на окружающий беспредел с толпами людей, и просто шел себе и шел к нелегкой цели - прокормить полчугебы…

На пути сделали пару привалов, на одном из которых я кинул блесну, зацепил ее за камень, полчаса доставал бегая по мокрым валунам, покурили, попили. Разведка показала, что мы уже около деревни. Речушка стала пошире, и мы наконец угадали причину ее скукоженности. По всему было видно - она сильно пересохла по осени. Границы берегов в естественном состоянии были много шире.

Деревня с виду была менее заброшенной, и после близкого рассмотрения домиков, три или четыре из них, не смотря на свой ветхий вид, были вполне пригодны для жилья. Время уже было позднее, учитывая, что мы не взяли не мешков спальных ни палаток, решили заночевать под открытым небом около костра. Выбрали дом - не дом, а кучу дров, запалили рядом с ним костерок, начали раскладываться на первый привал, смотрим с соседней горы кто-то нам кричит что-то. Мы не обращаем внимания, занимаемся дальше своим бытом. Через десять минут с этой лысой горы спускается Иж с коляской, из него выходят два бравых хлопца в изрядно гашеном состоянии. С ними очень симпатичная белая чистопородная лайка:

- Здорово, мужики! - говорят они нам. - А мы думали вы избу подожгли… Кричали вам, чтоб потушили. А то мы ведь ее заприметили себе - на дрова.

- Здорово, здорово, - отвечаем, - да нет, нужна нам ваша изба, так переночевать решили.

Парни лет двадцати пяти - тридцати, подсели к нашему костру, и с любопытством нас разглядывали. А мы их.

Завязалась беседа. Они поочередно вставали, садились на мотоцикл, нарезали круг другой около костра, потом слезали, задавали вопрос, и обратно садились на мотоцикл. Может быть в движении они лучше соображали и им только так в голову приходили вопросы. Одного звали Сергей, второго Вова. Оба приехали на охоту, крайняя избушка в деревне - их перевалочная база. Узнав, что мы собираемся спать около костра на земле, ребята искренне удивились:

- Зачем? Холодно ночеват так. Падем в дом, всем там места хватит, печь можно затопит, и хорошо, а то что вы здесь будете замерзат? - Они совершенно не использовали мягкий знак на конце глаголов, требовавших мягкого знака, от чего речь их была диковинной и даже продвинутой, как какой-то клубный жаргон.. Ночеват, замерзат, …

- Да нет, ребят, спасибо. Мы, типа, хотим тута, на природе, около костерка…. - как бы оправдываясь, отказывались мы. Действительно, с точки зрения разумного человека, переночевать в избе с печкой, даже полуразрушенной гораздо комфортней, чем так, как мы планировали. Ребята долго не верили, думали мы стесняемся, и в течение всей ночи раз пять приезжали, приглашали нас в дом. Мы упорно отказывались. Истинные герои своего дела.

За то время пока они у нас были, рассказали нам много историй про здешние места:

- Да, мишек тут много, развелось, а заниматься им некому. Не ходите через горы далеко, обязательно мишка кого-нибудь из вас скушает…. И волк есть. Но редко показывается. И кабан, и лось, и птицы много, надо охотиться. Вон мы с Серегой завтра с утра уйдем через две горы, там у нас еще домик стоит, надо бы пострелят.

Так мы и просидели ночь, слушая рассказы, ребята, похоже, не врали. Единственную нашу надежду и защиту от медведей и отморозков - Сайгу 20 советовали не зачехлят и всегда наготове держат.

Ночи были холодные, но практически безветренные и сухие. Съежившись около костра, мы встретили рассвет, стали свидетелями, как Вова подстрелил недалеко от нас утку, потихоньку собрались, позавтракали и отправились в дорогу.

Решили уйти вдоль другого рукава речки, найти в лесу местечко - отстроить там чум, и от него плясать. По дороге видели необъяснимое с точки зрения москвича явление. Прямо в лесу, совершенно без присмотра, накрытый куском целофана стоит мотоцикл урал. Далее шли по ядреному бурелому, увидели в реке приличного хариуса, решили его подстрелить, но хариус оказался проворней и ушел от заряда дроби. Ходили по лесу как кучка туристов на красной площади - вопили, палили, валялись на полянах, - короче гуляли. Наконец нашли неплохое местечко для чума на подъеме в гору - небольшое ровное плато, метрах в пяти от воды. Малость отдохнув, помечтав о медведе, стали строить чум. Задача стояла архиважная. Не только чум построить, но и дров набрать на ночь и еду сготовить. А погода расслабила нас, было тепло и солнечно, совершенно не осеннее ощущение. Если бы не воспоминания о прошедшей ночи и не желтый лес, - вполне летняя погода. В развалочку мы бродили по лесу, собирали лапник, резали жерди, рубили дрова. К вечеру основа чума была готова, дрова на ночь порублены, еда на огне, вроде ничего. И тут налегла усталость, и на нее сверху начал опускаться осенний лесной холод. Чум был готов только наполовину, и холодный воздух гулял по нему свободно. Люди зашевелились, начали надевать на себя припасенную одежду, а по времени это прилично… Ватные подкладки вставить в форму, надеть разные там носки, все это минут двадцать времени требовало. Костер жадно отдает тепло, дрова сырые, еле тлеют, а если и разгораются, то начинают стрелять в отместку своими сучками. Расслабиться нет возможности.

Тот, кто собирал лапник для моей кровати - хотел моей мученической смерти. При слове лапник представляется нечто нежное, мягкое, романтично пахнущее хвоей. В моей же кровати оказались реальные дубины с остатками полусгнившей хвои, которые оставили следы своего рельефа на всем моем организме. Я не неженка конечно, но Леха явно хотел сделать из меня йога. Сам то он спал на уютном мягком, тщательно подобранном продукте хвойных растений. Позже при усовершенствовании чума родилось такое понятие как облицовочный лапник, а Коля придумал совершенно новое понятие - евролапник - очень мягкие и пушистые веточки молодых елочек.

Первая наша чумная ночь - показала, кто в горах хозяин, и постоянно намекала нам, дескать вы тут пижоны не расслабляйтесь, надо будет, приморю вас тут холодом. Коля же обвинил во всем луну. Как только из-за горы выползло ее мертвенное бледное тело, Коля весь съежился, и начал ругаться на нее, как будто она поколечила ему всю жизнь:

- А, сука, вылезла, чтоб тебя…. Вот уродина, ненавижу, - или что-то в этом роде. У Коли обнаружилось редкое заболевание - противоположенность лунатизму - лунафобия в маниакально-депрессивной форме. Готов был зарезать ее, если б дотянулся своим недетским ножом. А Виктор спокойно смотрел на все наши эмоциональные проявления и только тихо варил чай, чудный чай с разными лесными ягодками. Леха успокоился, быстро прыгнул в самую глубь чума, где было дальше всего от проникающего холода. Как Коля потом издевался над нами - "Да, холод не такой, чтоб вот чувствуешь - что-то замерзло о-о-о, а такой что изнутри пробирается и всего обхватывает, сделать с ним ничего нельзя". Коле то все равно, он даже бушлат ночью не всегда одевал, не говоря о подкладках. Но уж если он начинал их надевать, то это все - стихийное бедствие, будет действительно холодно. Когда Коля начинал одеваться, Леха застывал, смотрел на него и потом нервно и во весь голос кричал:

- Смотрите, Коля одевается, к беде!

А с утра - картина - "Фашист побитый зимой под Сталинградом". Укутанные, завернутые в самое себя люди в военной форме на фоне догорающего костра вяло и опасливо вытягивают конечности, чтоб спасти их от затекания. И в такой позе происходит адаптация. Мы все лежим, встать навстречу новому дню никто не решается, о еде только вкусные и голодные мысли. В мечтаниях проходит полчаса, после чего единственный готовый к такому сценарию человек вскакивает и никого не спрашивая, готовит на всех еду. У Коли так вообще жизнь в сюрпризах, помечтав о еде, он засыпает, а просыпается под аромат вкусной рисовой каши со сгущенкой, в исполнении Виктора.

На второй день усовершенствование чума с применением лапника, облицовочного лапника, и конечно евролапника. Чум стал более пригоден для жилья, вид у него более серьезный, и навесы от дождя повыше, и даже дверь из того же лапника появляется. Зампотех Николай делает оригинальную конструкцию очага, с турбо поддувалом, из принесенных Лехой камней. Вообще в этом походе четко проявились Лехины способности. Он оказался талантливым каторжником. Ни что он не делал с такой охотой, как таскал с реки камни. Ему уже говорят, - "Хватит, успокойся", нет, все несет и несет. Ничего не поделаешь - способный парень. После чумового апгрейда устраиваем тир. Из единственной ружбайки расстреливаем пару пачек патронов по мишени. После этого в лесу вокруг нас вообще не стало ни какой живности. Она подумала, что началась третья мировая и убежала в более спокойные места. И медведи тоже убежали.

Ночью Николай устроил всем приятный сюрприз. Во время своего дежурства (мы дежурили поочереди для поддержания огня) он выстрелил ракетницей в лес. Все попросыпались естественно. А Коля лежит, хитро и невозмутимо улыбается. Смотрим, в лесу зарево - ракета зажгла сухую траву. Пожар лесной на носу. Все вскочили, побежали тушить. Прибегаем, а Коля лежит все также не меня позы и также улыбается. Вот, думает, услугу ребятам оказал, хоть размялись посреди ночи…

Ночью стало спать более комфортно, но в замен холода к нам, а особенно к Руслану пришло другое испытание. Жар огня. Высокий Руслан не мог нормально вытянуть ноги, не залезая ботинками в костер или не упираясь ботинками в сообразительную голову Николаю. И вот он бедный и так, и сяк, и крутится, и вертится, как грешник в аду. Жаль его было. А с утра просыпаются они с Лехой, как в снегу - с ног до головы в пепле. Зато тепло. Костер решает добить Руслана дымом. Руслан фиги во все стороны показывает, и заворачивается, и убегает, а дым его все равно настигает. Намучался парень. Не знаю от чего больше, - от холода или жары…

Третий день - поход в горы. Усиленно прячем в траве вещи, чум не запираем, берем ружо, воду, водку и тушенку и - ура! Залезли на первую гору - не очень высокую, побродили, пошукали медведя, не нашли. Вспомнили, что в деревне пасечник живет. Надо бы раздобыть меду у него. Я приболел малость, мед пришелся бы в самую пору. Решаем преодолеть горы и спуститься в деревню, из которой пришли. По пути ищем следы все того же медведя. Любой след на дереве - однозначно, он был здесь недавно. Облокотился лапой о дерево, стоял, отдыхал….

С гор открылась панорама - супер. Сделали несколько фоток, спустились к деревне, залезли на лысую гору, с которой недавно к нам приезжали охотники, разогрели еду, съели, Коля, Леха и Руслан залезли в местную пещеру. Вид у всех был угрожающий. В военной форме, в одинаковых шапочках, перчатках - карательный отряд прям. Именно так подумал пасечник, когда мы с Русланом зашли к нему за медом. Дядя испугался не на шутку, пришли какие-то … с горы, требуют меда. Меда не оказалось, и, как следствие, медовухи не оказалось. Ушли. Целый день так по лесу и шатались. Пришли к чуму, завалили поллеса, - готовили дров на ночь очень много, эффективность обогрева нашего костра была не высокой.

Опять Виктор молча еду приготовил, причем сам все помыл, чай вкусный приготовил, мы прям лежали и от благодарности пошевелиться не могли. Только хвалили да ели. А Виктор - молодец, ощущение, как будто в лесу, как в доме родном, не волнуют человека внешние обстоятельства, просто живет своей жизнью, да нашу поддерживает. Колю после обеда разморит, бывало, и он отключается. Только последнюю затяжку сделает, дым уже вместе с храпом выходит. Будить его занятие неблагодарное.

- Коля, вставай, надо дрова готовить на ночь. Коля, скоро стемнеет, вставай!

Коля не реагирует. Но через полчаса, Коля неожиданно для всех, когда уже нет никаких надежд,- поднимается, берет топор и валит такую сосну, завалить которую мы даже и подумать не пытались…. С чувством выполненного долга Коля садится, закуривает и не спеша отдыхает. А огромная сосна перекрыла нашу тропу и пол реки. Руслан же уходил в лес приходил через полчаса, тягая сухие осинки, - хорошие дрова, однако стреляют в костре потом как заряженные. И калибр не маленький. Один выстрел стоил нашему чуму сквозной дырки диаметром сантиметра три.

Потом опять ночь, дежурства, Луна, ругательства, холод, жара, дым, пепел, утро…. Надо идти на охоту и рыбалку. Виктор мечтал пойти на охоту, а Руслан также сильно мечтал пойти на рыбалку. Вечером предыдущего дня договорились идти с самого утра, с рассвета. Но, как бы не так. Я дежурил последний, и около шести стало рассветать. Начал будить всех мечтавших. В ответ лишь получал нелепые отговорки. Ушел в лес один, ходил, бродил, утка не прилетела на реку, зря целый час мерз. В лесу кто-то периодически взлетал из под ног, я периодически стрелял, но, похоже ни в кого не попал. На радость защитникам животных.

Днем еще раз вышли на охоту и рыбалку, - эффект тот же. Руслан с Виктором бросали в речку куски порезанных перчаток, привязанные к крючкам - слабая имитация мухи. Но хариус не повелся на такой пацанский развод. Я сидел часами в лесу абсолютно недвижимо, пытаясь различить звуки птиц…. Но в лесу было абсолютно тихо. Ни одна крылатая падла не пискнула в моем присутствии. Тишина абсолютная, сейчас в это даже трудно поверить. И так мы вернулись в лагерь не солоно хлебавши.

Наша бытовая часть коллектива занималась вполне обыденными занятиями. Так они нашли жабу, привязали ее веревкой рядом со входом в чум и пытались ее дрессировать. Правда жаба улучила момент и во всю свою жабью прыть ускакала в лес. Леха тут же отпустил остроту на тему нашей добычи:

- А мы с Колей ожидали, что вы сейчас приведете плененную жабу-подранка!

И еще одно полезное дело было сделано, на входе сверху прилепили табличку "Техмаркет", от чего чум стал еще более защищен от ветра.

До темноты оставалось мало времени, и мы в очередной раз напрягли свои топоры на движняк, собрали кучу дров, запороли новую схему костра - Дуалистично дифференцированную с последовательной аппроксимацией вертикально расположенных концентричных топливных элементов. И пришли к выводу, что у нас не осталось чая, сахара, и сигарет. Но тушенки и макарон оставалось полно. Перешли на экономичный режим курения, чаепития. И стали безбожно поглощать тушенку. Виктор опять побаловал нас своим волшебным варевом из чая с рябиной и шиповником. И мы разлеглись по краям чума. Одна часть организма - ориентированная к костру - боролась с теплом и пеплом, тыльная же сторона, ориентированная задом к лесу - боролась с холодом и ветром. Вот так человек в себе совмещает борьбу противоположностей.

С утра все в пепле, и мыслях о бане опять стали поглощать кашу. Мнения участников разделились. Кто-то за то, чтоб баню затопить, кто-то против этого. Лежале на поляне перед чумом наверное часа три. Мы таким образом экономили сигареты. Лежим себе, лежим, и вдруг:

- Ну что, давай закурим, чтоль? По последней, и все… Потом за работу.

- Ага… Потом за работу….

И так раз пять. Подошло время собираться в дорогу, и вдруг Коля вскочил:

- Все, надо делать баню!!!

Сгрудили все дрова на берег, запалили. Лехины камни покидали в топку, стали ждать. Камни прогрелись, целофан натянут, послебанный чай заварен, можно идти. Парни разделись, в баню попрыгали и как всегда, давай оттуда вопли кричать. А я не пошел. Я еще не выздоровел, и тем более вечером должен был прийти домой. А ребяткам, конечно, вонять на весь вагон не очень то и хотелось. Я их понимаю. Прверещали, да выскочили в ледяную проточную воду. Я предполагаю, что вся оставшаяся рыба вниз по течению не перенесла такой атаки бактериологического оружия. Ведь парни пять дней не мылись… Там у них свой уже животный мир завелся. Так и время прошло. Собрались, упаковались. Пора в дорогу к машине. Все продукты съели, а их была добрая половина всех вещей, рюкзаки почему то легче не стали. Чум остался стоять… Местные охотники вряд ли поняли бы нашу затею. Припереться через пол России, сварганить посреди леса шалаш, и мерзнуть в нем неделю.

Но они в своих пониманиях далеки от глубинного смысла такого рода походов. Первый этап похода на выживания - самый простой. Предполагает обилие еды и подручных средств. Однако сходив в такой поход уже совсем по-другому относишься к простым ценностям типа тепла и еды. В обычных условиях не замечаешь их присутствия. Борьба за эти предметы быта кажется нелепой. Но ощутить на себе такие лишения - слабые и непродолжительные - полезно. В дальнейшем, возможно, будут другие затеи, может и посерьезней, может и гораздо серьезней. После жизни в таких условиях, любая квартирка, с любой доступной едой - покажутся счастьем. Правдивость этого утверждения мы проверили на себе, когда вышли на дорогу и ждали нашего соболя, который должен был нас забрать. Соболь пришел почти вовремя, и, погрузившись в него, мы целый час не могли придти в себя от мысли, что чум у нас сегодня будет теплый. А добрая тетя из ларька продаст тебе любую вкусную вещь за небольшое количество мятых бумажек. Такой вот вывод. Не всем понятный, но никто никого не заставлял. Отдых есть кардинальная смена обстановки, и одно я могу гарантировать, обстановку мы сменили кардинально. Ни каких мыслей о работе или мирских проблемах не существовало. Было только желание найти побольше сухих дров.