Предания озера Мауыззы

ПРЕДАНИЯ ОЗЕРА МАУЫЗЗЫ

И.Гильманов

В нужное и благородное дело изучения истории родного края часто вплетают отсебятину, вымыслы. Это я вижу уже много лет, но решился высказаться только сейчас, когда получил сигнал о конечности срока пребывания на этом свете и понял, что, если уйду и я, то эти предания уже никто не расскажет.

Считаю нужным сразу оговориться: Господь свидетель, я не горю желанием нацарапать свое имя среди имен краеведов и историков. Просто мои предки хранили и передавали из поколения в поколение свою, близкую им, историю. Мои родители оказались последним звеном в этой цепи, поэтому большой объем информации был доступен и мне. Но, как дитя своего времени, я отнесся весьма легкомысленно к прямо в руки вручаемому мне наследию и, к сожалению, мало что запомнил, ничего не записал. Осталась в памяти лишь толика. Хоть эту малость оставить бы добрым людям, чтобы знали настоящую историю, а не чьи-то сочинения.

«Банное озеро», «Мауыззы», «Якты-куль»…

Пожалуй, я являюсь живым свидетелем появления ещё одного вымысла - ныне принятой «легенды» о происхождении топонима «Банное озеро». Автор «легенды» - наш сосед Хайритдин апа Карагужин. Это он впервые поведал магнитогорским школьникам о том, что озеро называется «Банным» потому, что «Пугачев, следуя из станицы Магнитной в Белорецк, остановился тут и устроил своему войску всеобщее купание-помывку - «баню». Предания происхождение топонима объясняли иначе (как - расскажу позже). А тогда в моей детской голове возник один простой вопрос: а почему пугачевцы не купались в других озерах, расположенных рядом - в Сабакты и Карабалыкты, в которых и вода теплее, и дно пологое, а выбрали Мауыззы, где вода всегда холоднее, а дно уходит вглубь от самого берега? Я спросил у отца. Отец улыбнулся: «Твой Хайритдин апа опять все выдумал. Пугачев-то шел не из Магнитной в Белорецк, а как раз в обратном направлении - из Белорецка в Магнитную. Недалеко от Улянды у него был бой с карателями. Южнее озера стоял его резерв, за горкой, которую с тех называют «Эрезив тубе-хе». Пугачев, как взял Магнитную, через Верхнеуральск, Троицк ушел в Челябинск - а у нас он не был. Да это было ранней весной, когда на Мауыззы ещё лед лежит, кому бы в голову пришло в это время в озере купаться.»

Подчеркну: все то, что тогда, в пятидесятых годах, сказал мне отец, он знал только из устной истории нашего рода. Я имел возможность убедиться в точности и достоверности этих сведений, прочтя труды (великие труды!) Инги Михайловны Гвоздиковой. Вот кто действительно историк, действительно исследователь - снимаю шляпу и низкий поклон ей. Пугачев наступал на Магнитную в первых числах мая - попробуйте-ка искупаться в это время в Мауыззы. Так же трудно понять и тех, кто пишет о «строительстве многочисленных бань на озере». Надо же, пугачевцы не помылись в существующих банях Белорецкого завода, где войско стояло почти целый месяц, а потом отошли от Белорецка на один день пути и начали «строить многочисленные бани» - видимо, восставшим делать больше нечего было.

В детстве я слышал только одно название озера - Мауыззы. Это название мог объяснить каждый наш деревенский: «Мауыззы» - в переводе с казахского означа-ет «Аждахалы», т.е. озеро, в котором есть аждаха». До сих пор не знаю, «аждаха» - то ли дракон, то ли змея гигантских размеров. Это чудовище могло проглотить целиком не только человека, но даже и корову или лошадь, могло принимать человеческий облик, а вот были ли у него крылья, был ли способен летать - никогда не слышал. А вот миф про «нашего» аждаху, по-моему, фольклористам неизвестен:

«Один егет однажды на озере встретил очень красивую девушку: она сидела на Ой-таше («Дом-камень», на юго-востоке озера, выступающая в озеро часть еще называется и «Кыз ултырган таш» - «Камень, на котором сидела девушка») и расчесывала свои длинные волосы.

Егет влюбился в нее, девушка ответила взаимностью, егет привез её к себе домой и женился на ней. Но с этого дня в род егета пришла беда: стали исчезать люди и скот, внезапно и бесследно. Никто никого и ничего не видит, никакие следы не остаются - похититель неведом. Все в страхе, только молодая жена егета ни об чем не беспокоится. Обратился егет к аулии (мудрецу), рассказал о внезапно обрушившейся напасти, попросил совета. Аулия велел егету незаметно от молодой жены круто посолить вечерний аш (пищy) и не оставить в доме ни капли воды. «Ночью только притворись спящим, а сам не спи - и ты все увидишь своими глазами. Запомни: саблю в ножны не вкладывай! Только отрубив голову аждахе, избавишь свой род от беды.» Егет сделал все, что велел аулия. Ночью только притворился спящим, а у самого ушки на макушке. В самую полночь наевшаяся пересоленной пищи молодая жена тихо встает, ищет воду напиться, а куняки (ведра) - все пустые, егет же незаметно от неё вылил всю воду. Не найдя воды в доме, красавица идет к колодцу, а егет крадется за ней, наблюдает. Вот его жена наклоняется, чтобы напиться прямо из колодца - вдруг егет видит: это вовсе не девушка-красавица, а аждаха! Спустив голову в колодец, воду пьет аждаха! Длинный змеиный хвост до дома егета тянется. Вот, оказывается кто проглотил сородичей егета и столько скота! Тут бы пришел конец аждахе, отрубил бы егет ей голову, если бы он в полной мере слушался старших и все делал точно так, как они ему говорили. А егет-то забыл предостережение аулии не вкладывать саблю в ножны! Рванул он саблю из ножен, рубанул, но поздно: аждаха услышала звон вынимаемой сабли и отпрянула, егет не отрубил ей голову, только сильно поранил. Раненая аждаха кинулась от егета к озеру, не переменив облик, в образе очень большой змеи, и нырнула в пучину озера. Егет только видел, какая аждаха большая (длинная): голова, наверное, уже середины озера достигла, а хвост еще на суше, все сползает в воду. После этого случая аждаха больше не показывалась людям, но она в озере и опасна. Пойдете купаться в Мауыззы, аслан (ни в коем случае - диалект.) не заплывайте далеко - аждаха может утянуть на дно. Чтобы не вредила людям, аждаху хочет забрать (кто именно - не называлось, то ли Гайса-голяйгоссалям, то ли сам Хозай Тагеле), видите, гроза все вокруг озера кружится: это ОН за аждахой пришел, но никак пока не может забрать.» Действительно, в грозу создавалось такое впечатление, будто гром гремел и молнии сверкали именно вокруг озера. Но так казалось, наверное, потому, что дальний горизонт из нашей деревни открывался только в сторону озера Мауыззы, а со всех других сторон были горы.

В разных словарях я искал слово «мауыз», но не нашел. В студенческие годы жил в одной комнате с парнями-казахами, они назвали мне похожее слово - «жалмауыз». По их объяснениям, это тоже сказочное чудище, живоглот. А ведь это слово есть и у нас: «ялмауыз». Я пришел к выводу, возможно, наше озеро первоначально называлось «Ялмауыззы», потом в разговорной речи первый слог потерялся: «Мауыззы» произносится легче.

Тут необходимо сделать следующее добавление. Я поделился своей трактовкой происхождения названия «Мауыззы» с народным поэтом Башкортостана Кадимом Аралбаем. Он в свое время проделал гигантскую, так называемую «полевую», работу по сбору материалов по шэжэре - родословной - башкир южных районов Башкортостана. Часть его исследований ныне известна как книга «Шэжэре Мамбетова рода». Естественно, что поэт во много раз больше меня знал лексику местных башкир и сказал мне, что у башкир усергенского рода есть такое слово «мауыз», означающее «обжора», «ненасытный». В подтверждение своих слов, поэт достал из своей библиотеки книгу и прочитал мне, что наш земляк ученый Зиннур Нургалин уже поставил точку в изучении этимологии названия Мауыззы - оказывается, слово «мауыз» в башкирском языке есть и окончательно объяснил происхождение топонима. Так что, в своих поисках я стучался в уже открытые двери.

А про происхождение русского названия озера в нашем роду осталась неприятная трагическая история.

На юго-западном берегу озера жил некий Сыуашбай. Этот человек был специально поселен после Пугачевского восстания возле башкир с целью слежки за ними. Они терпели-терпели доносчика, но однажды подкараулили его, когда он подплыл к берегу после рыбалки, и убили. У доносчика был перстень-печатка, по которому каратели (так уж у нас называли казаков) узнавали его и везде пропускали. Увидев башкир, Сыуашбай понял, в чем дело, снял и забросил перстень далеко в озеро: «Пусть не попадет в ваши руки!» Чтобы скрыть следы, убийцы положили труп в баню и сожгли вместе с баней. Однако, скрыть убийство не вышло: у Сыуашбая был сын, который уходил в лес за дровами: он все видел. Сын поехал в Магнитную крепость и привел карательный отряд. Каратели встали на развилке дорог у южного мыса хребта Аркырыгыр, перекрыв пути возможного бегства башкир в горы Кыркты. Тут была лесопилка (помост), куда наши прадеды в паводок по ручью Бесяй-Ульган сплавляли лес, заготовленный зимой на склонах ущелья Айыу-талаган. Каратели избили, допросили распускавших бревна на доски башкир, но они не знали убийц. Тогда, «для настоящего розыску», каратели потребовали заложника. В заложники деревня определила Ишмухамета: «Иди ты, детей у тебя нет, плакать по тебе некому». Ишмухамета в быту называли «Ишекей», ему было двадцать восемь лет, был женат, но собственных детей у него не было, воспитывал приемную дочь по имени Аскапъямал. Каратели посадили Ишекея верхом на сук большой лиственницы, стали мучить и допрашивать. Избивали, к ногам подвешивали тяжелые сырые доски из лесопилки. «Кто убил Сыуашбая?» Ишекей отрицал убийство: «Мы не убил» (я сохранил ломаный русский язык предания). «Чья кровь в лодке?» - Ишекей отвечал: «Наверно, рыба кровь: Сыуашбай рыба ловил». «Если не убили вы, то как умер Сыуашбай?» Ишекей твердил одно: «Банный топил, банный горел, Сыуашбай горел». Не получая нужных ответов, каратели подвешивали к ногам Ишекея все больше досок, били и, в конце концов, замучили до смерти. Отомстив смертью за смерть, каратели уехали. С этого случая и пошло у русских: «озеро, где была та «банная» история», «банное» озеро. Со временем этот обиходный отличительный признак озера (а озер в нашем краю много - десятка полтора) превратился в его русское название. До этого события, как видно из старых карт, русские называли озеро «Маузлу» (1802 год), «Мауызды» (1825 год).

А лиственницу, на суку которой принял смерть Ишмухамет, башкиры стали называть «Ишекей аттанган карагас» - «лиственница, на которой Ишекей сидел верхом». Позже слово «карагас» выпало, а «Ишекей аттанган» стало названием поляны, где была лесопилка. К тридцатым годам прошлого века, когда брат-близнец моего деда Уйылдан апа показывал это место моему отцу (вот она - передача устной истории рода следующему поколению), от той лиственницы оставался только пень.

Что я скажу: я рассказал эту историю так, как она сохранилась в памяти нашего рода, и предостерегаю от использования её для разного рода инсинуаций и разжигания розни в наше время. Что было - то было, предки нам неподсудны, вся их жизнь - теперь наша общая история. Ещё вопрос, был ли Сыуашбай чувашем, это имя вполне могло принадлежать и башкиру. Конфликт башкир с Сыуашбаем, я думаю, вряд ли связан с Пугачевским восстанием, с которого к этому событию прошло уже больше полувека. Сегодня, когда у меня в руках восстановленное моим отцом шэжэре нашего рода, я могу почти точно назвать год события. Ишмухамет Султангалин был старшим братом моего прапрадеда Баймухамета, родился он, согласно ревизским сказкам, в 1806 году, плюс его возраст к моменту события - 28 лет, получается 1834 год. Убийство Сыуашбая, скорее всего, было связано с конфликтом между богатыми землевладельцами нашей деревни и казаками-переселенцами из Курской губернии, из-за наглого захвата последними самых плодородных башкирских пашен. Примерно в эти года на воинственно захваченных башкирских полях был заложен форпост Смелый: «Не побоялись мы башкирцев, смело пошли и отняли их земли!» (Вот почему казаки называли новое село и Смеловским, наряду с более распространенным названием Курск.) В нашем шэжэре упоминается, что старшина Динмухамет Мухаметрахимов (1800 г.р.) попытался воспрепятствовать этому захвату: «так пнул ногой, что цепь землемера на куски разлетелась», но потерпел поражение. А вскоре вышел царский указ, фактически узаконивший самовольный захват башкирских земель. Вполне возможно, что именно богатые землевладельцы нашей деревни стояли за убийством осведомителя казаков, в отместку за свои потерянные земли. На такую мысль наталкивает то, что в заложники был отдан Ишекей из самого бедного рода Каралар, а не кто-нибудь из рода хозяев земель, и то, что он под смертельными пытками не смог назвать убийц - он, как белорусский партизан, просто не знал тайну - кто и за что убил Сыуашбая. Если бы Караларцы знали это, то она непременно попала бы в это предание внутриродового пользования. (Например, в другом предании о топониме - «Урыс кыуышы» («Ущелье русского») точно сохранились все имена и подробности.) Они не были причастны к убийству - сын убитого среди них не опознал убийц. С Сыуашбаем безземельные охотники и рыбаки Каралар уживались вполне мирно: они сами на своем родовом озере отвели ему места для установки сетей: большой участок берега (от санатория до места вытекания из озера Мусыка) называется «Сыуашбай биляне» - «владения Сыуашбая». Эту историю в советское время (да и теперь) не вспоминали, ну, не очень она приятная. Но она была, именно ей обязан своим происхождением топоним «Банное озеро», поэтому я её рассказал. Рассказал для умных людей.

Третье название озера - «Якты-Куль» - совсем новое, в народе его никогда не было. Со строительством Магнитки на озере были организованы два дома отдыха для металлургов, которые в народе называли «Большой дом отдыха» - на месте нынешнего санатория и «Малый дом отдыха» - на месте «Юбилейного». Первый официально назывался «Дом отдыха «Банное озеро». Когда этот дом отдыха стали преобразовывать в санаторий, название «Банное озеро» показалось неблагозвучным и ему дали новое название - «Санаторий «Якты-Куль». Насколько я помню, это название придумал и предложил главный врач санатория (фамилию точно не пом-ню, по-моему, Иванов). Что вода в Мауыззы очень прозрачная, было известно давно, отдыхающие для развлечения бросали с лодок монетки и наблюдали, как они падают до дна - это было хорошо видно.

Тэуэш-батыр и Яиккул

С юго-западной стороны озера возвышается гора Карангылык (а не Каранъялык, как пишется на картах). Гора называется так потому, что во второй половине дня на её крутой восточный склон не попадает солнце и со стороны нашей деревни Кусимово на горе наблюдается «карангылык» - темнота, сумрак. За горой Карангылык некогда произошли события, тоже оставившие в истории следы в виде топонимов.

Предание повествует: на горе Кыркты, в районе ныне не существующего поселения «Салават-совхоз», летовала семья старика Тэуэша. Однажды, когда мужчины рода находились на йыйыне (сбор, собрание) в Аккучуке (нынешнее Серменево), в загон для жеребят слетела буз-гор («серый тетерев» - самка тетерева) и заиграла-забормотала как самец тетерева на току. Необычное поведение птицы насторожило опытного старика: «Ой, не к добру это - наверное, яу (нашествие) приступает. Сноха, седлай жеребца и скачи к мужу, извести о нападении. Дочь Давлетбика, угони скот в лес и прячься». Сам Тэуэш с луком и стрелами засел в тирмэ (юрте), подняв с четырех сторон войлочные подолы тирмэ. Действительно, очень скоро на яйляу напали казахи, очевидно, знавшие об отсутствии мужчин, способных дать им отпор. У Тэуэша были четыре стрелы и он через кирэгэ (решетки) юрты метко сразил четверых из нападавших. Потом взялся за саблю, но ворвавшиеся в тирмэ казахи подняли его на копья. Тэуэш был хилым и хромым стариком, но за подобную его смерть народ назвал его батыром и в истории (в шэжэре) он остался как Тэуэш-батыр. Казахи нашли и угнали весь скот, поймали и Давлетбику. Тем временем сноха Тэуэша доскакала до мужа с известием о нападении. Сыновья Тэуэша вскочили на коней, а с ними вместе и все воины с йыйына: «Напали на вас - значит, напали на нас! Или мы только на пиру вместе?» Башкиры догнали грабителей, уже спустившихся с Кыркты, в Коро-Узяке - между нынешним Горным Ущельем и горой Карангылык - и там, где ныне асфальт Магнитогорск- Банное, началось сражение - яу. Казахи были наголову разбиты, их преследовали и били на перевале - на южном отроге горы Карангылык, названном после этих событий «Яу артылган» («Битва перевалила»). Сын Тэуэш-батыра Яиккул, храбрый воин, охотник, славившийся как искусный стрелок из лука, погнался за предводителем напавших на яйляу - за казахским батыром Багышем. Багыш, чобы прикрыться от стрел, за свою спину на коня посадил дочь Тэуэш-батыра Давлетбику. Догоняя Багыша, Яиккул крикнул сестре: «Кола!» («Падай!») Давлетбика узнала голос брата, упала с коня казаха и Яиккул стрелой сразил Багыша: «билен озэ аткан» (перебил позвоночник в пояснице).

Главным побудительном мотивом рассказать это предание явилось следующее. Каждый проезжающий по асфальту за горой Карангылык наверняка обращал внимание на одинокую старую березу - справа от дороги, если ехать из города. Так вот, между этим старым деревом и березовой рощицей южнее от него - кладбище: тут похоронены казахи, убитые при том самом набеге на яйляу Тэуэш-батыра.

Сейчас через перевал Яу-артылган проложена шоссейная дорога, роща и одинокая береза находятся у места примыкания этой дороги к асфальту. Раньше на каждой могиле были по два камня, башкиры на могилках скот не пасли, камни сохранялись. А теперь… Короче, могилы святы, чьи бы они не были. Люди, отнеситесь к ним с уважением, как относились наши предки, не трогайте хотя бы то, что осталось. Напомню: наши предки похоронили по-человечески даже напавших на них врагов, не глумились над их могилами, не рвали ягоды и черемуху там, где пролилась их кровь. Битве - свое, а прибывшие после битвы родственники казахов были приняты по святому правилу: «Для посла смерти нет». Так, когда мать Багыша попросила: «Мой сын был знаменитым в казахском народе батыром, пусть его имя не пропадет бесследно, назовите его именем место, где он погиб», башкиры согласились и дали имя Багыша горе южнее озера Мауыззы, где он был сражен стрелой Яиккула. Тут же решили: «Если увековечили имя чужого батыра, то почему должно быть забыто имя своего батыра, победившего того?» и дали имя Яиккула ручью, впадающему в озеро Мауыззы. Это ручей находится между пионерским лагерем «Уральские зори» и горнолыжным центром, сразу после кольцевого перекрестка в сторону Березок.

Про Яиккула в шэжэре есть ещё упоминание. То ли после этого нашествия, то ли в другой раз, он с одним-двумя товарищами приехал к казахам с требованием вернуть угнанный скот. Во время переговоров на приличном расстоянии от людей выглянул из норы суслик, свистнул и быстро спрятался. Потом опять высунулся, свистнул и опять мгновенно спрятался. Так несколько раз. Старейшина казахов с насмешкой обратился к башкирам:

- Эй, истяки (так казахи презрительно называли башкир), если вы такие храбрые воины - осмелились таким малым числом приехать к нам и так много требовать, - покажите-ка свою удаль: стрельните этого суслика!

Яиккул молча взял тупую стрелу (тупой стрелой башкиры добывали мелких пушных зверей, чтобы не рвать шкуры) и, как только суслик показался на миг, попал ему точно посредине лба так, что череп раскололся на две одинаковые половинки. Увидев это, старейшина казахов вскричал:

-Уй-бай, этих истяков лучше не иметь в врагах! Верните им весь скот: до последнего паршивого жеребенка, до новорожденных, ещё не сосавших мать, теленка и ягненка!

Я точно не знаю, но слышал о том, что от Яиккула ведут род нынешние жи-тели деревни Аумышево (Алсынбаево). Выходит, что мы с ними из одного корня.

Здесь же, в этой части своего повествования, добавлю несколько слов к одному из наших преданий, записанному со слов нашего соседа и родственника Хайритдина апы Карагужина и опубликованному под названием «Карасэукэ». (После подавления башкирского восстания, власти обязали всех мужчин прибыть - «явиться» - в Оренбург с повинной. Там разбиралось участие человека в восстании, участвовавших в восстании тут же подвергали суровому наказанию - клеймили, вырывали ноздри, языки, отрезали уши, большие пальцы рук, чтобы не могли больше стрелять из лука и держать саблю.. Группа мужчин из нашего Тамьянского рода «явилась» к губернатору и возвращалась домой, каждый получив свое наказание. Стесняясь предстать перед своим народом в таком изуродованном виде, мужики, в надежде, что увечья заживут, решили сделать остановку в пути, стали жить у переправы через большую реку (название я забыл, но помню, что оно было составное. Думаю, что река была или Большой Ик, или Большой Сурень), добывая пропитание охотой и рыбалкой. Там с ними и встретился Карагужа (Карасэукэ), один из всего рода не пожелавший участвовать в восстании. Он увел свою семью в леса, на земли Катайского рода и смуту пережил у них, отдав одного из внуков (Ишкувата) в аманат (в залог) приютившему его роду. Карагужа отличался своенравным характером, любил насмехаться над другими. И тут он не преминул проявить свой нрав, зло посмеялся над подвергнутыми жестоким наказаниям сородичами: «Что, мало еды в дорогу брали? Носы, уши друг у друга поотгрызали-посъедали!» Карагужа еще только ехал «явиться», был цел и невредим, еще не известно было, получит ли он наказание, как все башкиры. Он на самом деле избежал наказания, заявив о своем неучастии в восстании: я, мол, ушел в леса и бунт пережил в лесах. Когда ему задали вопрос, чем же он питался в безлюдном лесу, как обходился без хлеба, хитрый Карагужа вытащил и предъявил заранее припасенную лепешку из толченых луковиц саранки. Допрашивавшие офицеры попробовали лепешку: «Да, есть можно» и поверили Карагуже, дали ему документ о его непричастности к противоправным выступлениям и отпустили без всякого наказания. После этого народ прозвал Карагужу «Карасэукэ - Черная Галка». Настоящее же (никем не отредактированное) предание заканчивалось так: «Наказанные участники восстания решили дождаться возвращения Карагужи после «явки» к властям, посмотреть, накажут ли его так, как их? Дождались. Карагужа, один из всего рода не участвовавший в восстании, вернулся целый и невредимый, с «ярлыком», подтверждающим его верность власти, и пуще прежнего принялся издеваться над изуродованными земляками. «Он же нам житья не даст, всю жизнь будет издеваться над нами!» - сказали бунтари и сурово расправились с отступником, не участвовавшим вместе с родом в восстании, - повесили его на ильмовом суку. Такая смерть Карагужи в Тамьянском роду осталась как позорная и нередко его потомкам, когда они чересчур донимали своими издевками (потомки тоже любили посмеяться над людьми), затыкали рот этим последним аргументом: «Ах ты, потомок повешенного!» Одним из участников события, одним из тех наказанных бунтарей был Ямгырсы («родившийся в дождь») из деревни Ниязгулово. Ямгырсы был великолепным кураистом и своей игрой на курае воодушевлял восставших, за что был подвергнут особо изуверскому наказанию: ему вырезали губы, чтобы он больше не мог играть на курае. Ямгырсы тяжело переживал отлучение его от курая, часто уходил из дома и подолгу сидел на большом камне, потом прозванном в народе «Ямгырсы ташы». А от вида наказания - вырезания губ - к его потомкам прилипло прозвище «Киhектэр» («Китектэр»). Озеро Улянды, близкое к деревне Ниязгулово, у нас называли «Китек Уляндеhе».

Ты забыла, Магнитка?

На востоке от Банного озера возвышается гора Кутукай. Название переводится как «колодец», «родничок». Родник, действительно, есть и почти что на вершине горы. Был и человек с таким прозвищем. Но в этот раз речь не о топонимике.

В годы войны, когда немцы захватили украинские месторождения марганца, металлургия СССР осталась без этого важнейшего раскислителя и легирующего элемента. А как можно говорить о производстве высокопрочной броневой стали без марганца? Магнитку выручили близлежащие рудники: Кусимовский, Ниязгуловский и Елимбетовский. Не знаю по какой причине, но роль последних двух оказалась не столь значительной и основной объем добычи, главная нагрузка по обеспечению Магнитки марганцем легли на шахтеров Кусимовского рудника. По рассказам отца знаю, что в 1942 году, в самые тяжелые дни под Сталинградом, со Сталинградского фронта были сняты 200 грузовиков и направлены на перевозку марганца из рудников в Магнитку. В этом же году мобилизованными из Средней Азии на Кусимовский рудник срочно была проложена железнодорожная ветка от станции Улянды дороги Магнитогорск-Белорецк.

Мой отец считал, что шахтеры Кусимовского рудника в годы войны совершили величайший подвиг, вручную, в неописуемо тяжелых условиях, добывая стратегически важный для всей страны марганец, и очень хотел, чтобы этому подвигу была дана достойная оценка. Его обращения по этому вопросу в разные инстанции услышал только один человек: редактор газеты «Советская Башкирия» Серафим Вайсман. Он написал книгу «Там, у горы Катукай». Увы, подаренный автором отцу экземпляр книги пропал. Мои поиски книги в библиотеках не увенчались успехом, то-есть, однозначно можно сказать, что достойно увековечить подвиг кусимовских шахтеров в литературе не получилось. Инициативу моего отца поддержали шахтер-ветеран Вакиль Ягудин, не забывшие геройских шахтеров земляки - жители Кусимовского рудника и установили в поселке памятник - кусок марганцевой руды. Мне кажется, что этого ничтожно мало.

Сейчас уже никого из Кусимовских шахтеров нет в живых. Всех скосил силикоз - беспощадно, до срока. Но есть же их внуки, правнуки. Как бы хотелось, чтобы в их поселке - в Кусимовском руднике - было бы более значительное напоминание о подвиге их дедов, чем простой кусок руды. Что-нибудь из магнитогорской военной продукции. Даже танк на склоне горы Кутукай не был бы из-лишним возвышением беззаветных трудяг - кусимовских шахтеров, положивших жизни ради Великой Победы.

И.Гильманов

2015-2016гг.