Знакомство с рекой Юрюзань

Проснулся я от едкого запаха дыма. Пришлось превозмочь дрему, встать и закрыть все форточки. Вынужденный подъем отогнал на некоторое время сон. Можно было подумать, и оценить сложившуюся ситуацию.

Эту вонь, регулярно изрыгаемую электрометаллургическим комбинатом, я не спутаю ни с чем. На основе многолетних наблюдений за этим явлением я знал, что вонь эта появляется во время осадков, сильных ветров и, как правило, по ночам, когда, по всей видимости, вся городская элита, включая хозяев завода, уезжает почивать в свои загородные резиденции. Так, руководство завода, используя силы стихий, экономит на очистке, отравляя природу и горожан.

Таким образом, не выглядывая в окно, не заглядывая в интернет, не включая телевизор и радио, я точно знал, что на улице дует приличный северо-западный ветер. Это был неблагоприятный прогноз для мероприятия, отменять которое было уже поздно. На рассвете я, в составе команды из семи человек, должен отправиться на сплав по реке Юрюзань.

А может быть и лучше, не обращая внимания на капризы погоды, все же вырваться из города, пропитанного дымом, промышленной пылью и смрадом свалки бытовых отходов, делящей с вонючим заводом почетное место в центре южно-уральской столицы.

Всю предыдущую неделю воспоминания о прошлогоднем сплаве по реке Уфа, когда пришлось сойти с маршрута из-за шквального встречного ветра, мешали мне принять окончательный вариант плана, предстоящего путешествия. Снова и снова я ворошил карты, и лопатил интернет, пытаясь найти оптимальный маршрут, включающий планы вынужденной эвакуации, потому что наша, чисто мужская команда, включала детей. Без сомнений, будущие сплавщики были уже достаточно взрослыми – одному было 7, а другому даже 11 лет, но они, к сожалению, значительно усложнят ситуацию в случае вынужденного схода с маршрута.

Вообще-то моя туристическая программа на лето 2013 года включала дальнейшее знакомство с рекой Уфа. Детали этого похода были продуманы еще прошлым летом. Нужен был только напарник. В поход согласился идти мой старинный друг, поэтому это мероприятие на девяносто девять процентов я считал свершившимся. Оставалось просто воплотить его в жизнь, пройдя по реке, намеченные сорок пять километров. И я уже строил планы на следующий поход.  При разглядывании карт мой взгляд то и дело соскальзывал в сторону, где была изображена синяя, петляющая лента с надписью Юрюзань. Оба предполагаемых маршрута были неизведанными для меня. Это обстоятельство само по себе обещало сделать походы интересными.

Неожиданно к моим туристическим планам проявил интерес мой брат. Но катамаран, имеющийся в моем распоряжении, без ущерба комфорту мог принять на борт не более двух человек. Нужно было найти еще одно сплав-средство. Так, в нашей команде появился четвертый участник, который являлся владельцем резиновой лодки – это брат моего старинного друга. Кроме лодки к реализации плана стало возможным подключить еще один автомобиль, что расширяло возможности по заброске, снятию с маршрута и вынужденной эвакуации. Поэтому я предложил своим компаньонам самим выбрать объект нашего внимания – река Уфа или Юрюзань, на что они единогласно ответили: ты капитан, ты и выбирай. Несколько дней я колебался, какой реке отдать предпочтение, но задача решилась сама собой.

Мне позвонил старинный друг, и спросил: «Ты не будешь против, если с нами на сплав пойдет брат жены моего брата с сыном и сын моего брата?» Сходу я не смог подсчитать, на сколько человек вырастет численность команды нашей флотилии, поэтому просто сказал: «Конечно, я согласен, но при условии, что у каждого будет свое место на судах, которые они возьмут с собой». Узнав возраст сыновей, стало очевидно, что идти надо на Юрюзань. По информации, полученной из различных источников, я знал, что Юрюзань как нельзя лучше подходит для сплава с детьми. Но мой оптимизм заметно поиссяк, когда я принялся за разработку план похода.

До старта оставалось не более четырех дней, поэтому в интернете уже можно было посмотреть прогноз погоды на субботу и воскресенье, приходившиеся на 8 и 9 июня. Все сайты наперебой твердили о том, что в эти дни на реке нас подкараулят грозы и дожди. Температура воздуха так же не обещала нам радушного приема, что, впрочем, не очень-то заботило меня. Ребятишки эти, благодаря своим родителям уже успели вкусить походной жизни, побывав на Таганае. Дождем их не испугать. Да и можно ли их вообще, чем ни будь испугать? Меня тревожило другое: на всех сайтах было показано неблагоприятное для нас направление ветра. Некоторые сайты были добрыми. Они обещали слабый ветерок 1-2 метра в секунду. Но были среди них и злые, которые предвещали ветер, несущийся со скоростью спринтера. Верил я, конечно, добрым сайтам, но и неблагоприятный прогноз сбрасывать со счетов было нельзя. Необходимо было предусмотреть варианты схода с маршрута. Понятно, что семилетний мальчик не сможет нести двадцатикилограммовый мешок с резиновой лодкой. Даже и пятикилограммовый не унесет. Нужно было найти точки на реке, к которым пройдет легковушка.

Пару дней я всматривался в генштабовские карты, атласы, яндекс-схемы и гугл-снимки, пока не понял, что планируемый маршрут, протяженностью 43 километра от города Усть-Катав до деревни Верхняя Лука, необходимо сократить. Я как будто прозрел когда понял, что конечной точкой нашего маршрута должна стать деревня Идрисово. Встать на воду, по моим прикидкам, мы могли непосредственно в городе Усть-Катав, или ниже по течению, в месте, обозначенном на Яндекс-схеме как «Ребячья Республика». Этот маршрут не уводил нас далеко от лесных дорог, и позволял гарантировано закончить путешествие за два ходовых дня, даже если погода будет против этого.

И вот, ранним субботним утром два автомобиля, вырвавшись из тесных объятий мегаполиса,  устремились на запад. Мы мчались туда, где сможем наполнить свои легкие не тем, что остается после тяжёлого дыхания заводов, а свежим воздухом, настоянном на луговых травах, хвое и лесной прели. Туда, где вместо монотонного гудения заводов и машин, украшенного визгом полицейских сирен, мы будем слушать пение птиц, шелест листвы и ворчание перекатов. Туда, где наши глаза, воспаленные от ядовитого света энергосберегающих ламп, успокоятся, глядя на веселую пляску языков пламени костра, оттененных лунным светом.

Свинцовая облачность буквально прижимала автомобили к асфальту. Датчик дождя то и дело будил щетки на лобовом стекле, но меня это не тревожило. Внутренний голос подсказывал, что на этот раз наше путешествие будет удачным. Как бы в подтверждение этому впереди у горизонта маячила светлая полоска поредевших облаков. Рация, прошуршав, спросила: «Дети интересуются, мы едем туда, где светло?» «Да, - ответил я, добавив, что-то еще, на мой взгляд, ободряющее».

Остановившись за мостом через Юрюзань в городе Усть-Катав, мы быстро посовещались, и решили, все же, ехать к «Ребячьей Республике». Всем не терпелось разжечь костерок, согреть чаю и сварить каши. С момента, как мы выехали из Челябинска, прошло четыре часа. В городе разводить костер нельзя, да и не из чего. Проехав еще несколько километров мы, выгрузились на берегу реки, откуда я и брат моего старинного друга погнали машины в деревню Идрисово. Как обычно на этом этапе начались корректировки плана.

Мы планировали, что водители вернутся в Усть-Катав, наняв местных извозчиков, но на всякий случай был предусмотрен план «Б». Накануне похода я связался со своим знакомым, проживающим в Кропачево, который пообещал мне, что поможет, если мы не найдем «бомбилу». Теперь, проезжая мимо Кропачево я несколько раз позвонил ему, но трубку никто не взял. Ничего не оставалось, как уповать на то, что план «А» сработает. В деревне Идрисово мы сразу же нашли двор, хозяйка которого разрешила оставить автомобили возле своего дома.

На следующий день мы узнали, что непосредственно на берегу реки действует автостоянка за 50 рублей в сутки с легкового автомобиля и 100 рублей с автобуса. Там, оказывается, есть памятник природы, являющийся объектом паломничества туристов – Идрисовская Пещера.

Связи в деревне не было, но зато было много автомобилей, ехавших на гору в центр деревни. Мы голосовали. Удивительно, что все они останавливались, однако никто не соглашался везти нас в Усть-Катав. Оказалось, что сегодня жители близлежащих деревень праздновали Сабантуй. Хозяйка, приютившая наши автомобили, посоветовала нам тоже подняться на гору к клубу, сказав, что все ребята, подрабатывающие извозом, там – на Сабантуе.

Мы поднялись к клубу, и, сразу же, нашли, нескольких бомбил, но все они отказались ехать, потому что участвовали в скачках на лошадях. Мы уже было решили вернуться в Усть-Катав на одном из наших автомобилей, но, вдруг, ожил мой телефон. Кропачевский знакомый, увидев пропущенные звонки, набрал меня именно в тот момент, когда мы были на горе, куда, каким-то чудом, пробивалась связь. Через час мы уже были на берегу реки, где нас поджидала горячая каша, чай и суда, готовые к сплаву.

…Мы оттолкнулись от берега, и плавное течение реки понесло нас прочь от повседневной суеты, забот и проблем. Сейчас нам не нужно противостоять жестокому миру, из которого мы получили увольнительную на целых два дня. Мы просто доверились течению реки, которая несла нас в объятия девственной природы.

Небо хмурилось, дул слабый ветерок. Мы одни плыли по реке, стиснутой каменными оковами прибрежных скал, если не считать четырех каякеров, стремглав, промчавшихся мимо нас. Я едва успел перекинуться с ними парой-тройкой приветственных слов, отметив, что с такой скоростью им можно не опасаться встречного ветра. На левом берегу в скале мы заметили пещеру (N 54º58.640¢, E 58º07.263¢). Все дружно причалили. Доступ к пещере был довольно сложным, но вполне проходимым для нашей разношерстной компании, не имевшей навыков скалолазания.

Пещера оказалась небольшой. Не более четырех-пяти метров в глубину и столько же в высоту. Но примечательна эта пещера была тем, что имела два входа, расположенных, примерно, в трех метрах друг от друга. В неё легко было зайти в полный рост и, пройдя по кривому коридору, выйти рядом, но в другом месте. Причем с реки был виден только один вход. Закончив фото-сессию на фоне памятника природы, мы поплыли дальше.

На рыхлой поверхности серых туч стали появляться голубые омуты, подсвеченные ярким солнцем, вследствие чего наша команда, отнюдь не измученная приступами депрессии, стала еще веселее. На левом берегу, мы заметили ключ (N 54º59.435¢, E 58º06.148¢). Его, впрочем, было невозможно не заметить. Стекая со склона горы в реку, поток воды делился, и переплетался множеством ручьев, шумно катящихся по каскадам небольших водопадов. Непосредственно перед рекой он разливался в дельту шириной, примерно, пять метров. Проплыть  мимо такого чуда природы было невозможно. Мы остановились, тем более что нам необходимо было пополнить запасы питьевой воды.

Для того чтобы набрать воды пришлось шагать прямо по ручью. Босые ноги ломило от холода. Пятилитровая бутыль, подставленная под водопад, наполнилась за несколько секунд. Отхлебнув свежей воды, мы почувствовали едва заметный запах сероводорода. Источник оказался минеральным. Примерно в ста метрах ниже по течению на дереве висела табличка со стрелкой, указывающей на родник. На табличке, выполненной промышленным способом, была отпечатана надпись: «Кондратьевский Ключ». Обнаруженный объект обрел для нас имя. В паре километрах ниже по течению, снова на левом берегу, в реку впадал еще один родник (N 54º59.537¢, E 58º07.032¢), возле которого мы не стали останавливаться, потому что вся наша тара уже была заполнена минеральной водой из Кондратьевского Ключа.

Нынешнее лето, еще едва начавшееся, – богатое ливнями и грозами, – держало реку в тонусе. Воды было много. На одном из перекатов навигатор зафиксировал максимальную скорость нашего катамарана, свободно плывущего по течению – 9,6 км/час. Мы лениво подгребали лишь для того, чтобы выравнивать наши суда относительно течения. Вдруг, небо моргнуло вспышкой молнии, и разразилось громом. Ливень не заставил себя ждать. Три лодки, входящие в состав нашей флотилии, подплыли к моему катамарану для того, чтобы получить указания о дальнейших действиях. Почему-то все решили, что именно я знаю, что лучше: пристать к берегу, или плыть дальше.

Было понятно, что в сегодняшней погоде наступил перелом. Худший вариант в виде нудного и холодного моросящего дождя не случился. Гроза обязательно закончится через несколько минут, за которой нас ждет тихий и солнечный вечер. Поэтому мы решили плыть дальше, облачившись в дождевики и укрывшись полиэтиленом. При высадке на берег с мокрой травой, мы бы вымокли еще больше.

Когда дождь закончился, и выглянуло солнце, мы подплывали к месту, где река, упираясь в скалу, вынуждена была резко повернуть влево. В скале зияла черная дыра пещеры. Лучшего места для остановки нельзя было и придумать. Здесь мы осушим лодки, и ознакомимся с еще одним памятником природы.

Отцы переодели своих маленьких туристов в сухую одежду, и вылили воду из лодок. Надо отметить, что никто, особо, не пострадал от проливного дождя. Все вовремя спрятались в дождевики. Однако мой старинный друг, сидя на дне маленькой одноместной лодчонки, здорово подмочил свою «репутацию». Ливень быстро наполнил маленькое судно водой как корыто для купания младенцев. Оправившись, мы пошли осматривать Кочкаринскую Пещеру (N 54º59.827¢, E 58º08.750¢); её название нам подсказали аборигены, рыбачившие рядом.

Вход в пещеру расположен на высоте не более полутора метров от земли и по форме напоминает акулью пасть. На входе, ширина «пасти» не менее семи метров, а высота – не менее двух с половиной. Углубляясь, грот постепенно сужается, и уменьшается по высоте, превращаясь в узкое горло, в которое можно пролезть только по-пластунски. Никто из нас не изъявил желания совершить экскурсию в чрево каменной рыбы, удовлетворившись фотографиями, сделанными на фоне её раскрытого рта.

На противоположном берегу было отличное место для ночевки, но мы решили проплыть еще немного. Я не хотел оставлять большую часть пути на завтра, потому что все ещё побаивался возможного встречного ветра. Однако обогнув скалу с рыбьей пастью, мы увидели еще одну стоянку, хорошо обжитую рыбаками и туристами, мимо которой мы не смогли проплыть; уж больно она была хороша.

Берег был отделен от широкой поляны деревьями и кустарником. Сама поляна оборудована столом со скамейками, вкопанными в землю. Была здесь и каменка походной бани, сложенная из речного булыжника. С запада поляна ограждена высоченной грядой скал, расположенных на противоположном берегу реки, а с севера и востока стеной соснового леса. Мы высадились на берег, и на поляне сразу же закипела работа.

Каждый сам находил себе дело. Одни занялись заготовкой дров, другие костром и борщом, а пацаны пошли ловить рыбу и, надо отметить, не без успеха. Правда рыба, пойманная ими, была мелкой. Отцам пришлось немало потрудиться, чтобы убедить сыновей отпустить её обратно в реку, как бесперспективную с точки зрения продукта для приготовления ухи. Когда мы сели ужинать нас попытался напугать короткий дождик, но ему это не удалось, потому что у нас уже был костер, борщ и горячий чай.

Когда умаянные сыновьями отцы спали со своими чадами, а оставшаяся часть команды сидела у костра, потягивая чай (правильнее было бы написать: «не только чай»), нашу поляну накрыло тонкое покрывало тумана, отчего она стала еще уютней.

Эта июньская ночь была безлунной, но тьма поглощала поляну неохотно. Едва начавшись, лето почти уже достигло своего апогея; уже через две недели ночи начнут, сначала осторожно, не торопясь, а потом все увереннее и стремительнее, отвоёвывать время, которое пока еще вынуждены уступать дням. Достиг апогея и наш поход. Жаль, что невозможно задержать эти последние минуты, уходящего дня, бесследно растворяющегося в тумане, плывущем над рекой.

Не успели мы забраться в спальники, как по палатке забарабанил дождь. Казалось, что он исполняет сольную партию под аккомпанемент шелестящего леса, которым дирижирует легкий ветерок. Наверное, невозможно найти чувство, сравнимое с тем, которое ощущает человек, засыпающий в теплом спальнике под регтайм, отбиваемый по палатке редкими каплями дождя.

Ночью, на, какое-то, очень непродолжительное, время все стихло, но как только свод палатки подсветился еще неведомо откуда взявшимся светом, тишина стала стремительно наполняться голосами птиц. Может час, а может два я дремал. Так не хотелось покидать нагретое «гнездо», но и пропустить восход солнца тоже было нельзя. Было без десяти семь, когда я, натянув всю верхнюю одежду, лежавшую под головой, выполз из палатки, прихватив фотоаппарат. Какое это наслаждение остаться один на один, с пробуждающейся от короткого летнего сна, природой. Удивительное дело, но днем, когда в природе кипит жизнь, движение в ней почти незаметно, зато в утренние часы, когда все вокруг только просыпается, превращения ощущаешь всеми органами чувств.

Сначала было сыро и прохладно. Рассеянный туманом солнечный свет, освещал поляну, не образовывая на ней теней. Не имели четких направлений и голоса птиц. Но вот солнце, хотя и не сразу, но, все же, сломило сопротивление тумана. Сырая мгла как будто заметалась в поисках укрытия, и не найдя его на открытой поляне стала медленно растворяться, обильно увлажняя и без того мокрую траву. Сквозь образовавшуюся брешь на поляну ворвались солнечные лучи, торопясь согреть остывшую за ночь землю. Но теперь уже капельки росы, образовавшиеся из исчезнувшего тумана, оказывали солнцу ожесточенное сопротивление, дробя и отражая его свет, отчего поляна превратилась в сверкающий ковер. А в это самое время туман над лесом, изо всех сил вцепившийся за мохнатую хвою, долго не сдавал свои позиции, силясь не пустить на поляну свет, едва поднявшегося над вершинами сосен, солнца. Но, вот, ослепляющий диск оторвался от горизонта, и обрушил все свое тепло на землю. Остатки тумана, все еще стоявшего нал лесом и водой, стали медленно исчезать, снимая занавес со скалы, стоявшей за рекой и освобождая проходы между сосновых стволов. Как-то, сразу стало тепло, и обострились звуки. Ночь окончательно сдала свои позиции наступающему дню.

Походная жизнь на нашей поляне, сначала неохотно, а потом все быстрее и веселее, вновь закипела. Так же как и вчера каждый нашёл себе дело, и вскоре мы уже завтракали гречневой кашей с тушняком, и наслаждались ароматным чаем со сгущенкой.

По мере готовности суда нашей флотилии по одному, как бы нехотя, отчаливали от берега, приютившего нас прошедшей ночью. На небе не было ни облачка. Стоял штиль. Тишину нарушало только разноголосое пение птиц. Как ни странно, но именно эта идиллия меня и напрягала больше всего.

В прошлом году, на сплаве по реке Уфа, было все точно так же. Сначала был дождливый субботний день, потом ясное и теплое воскресное утро, а после обеда разгулявшийся штормовой ветер заставил меня и моего товарища сойти с маршрута. Очень не хотелось, чтобы сегодня наш поход пошёл по этому сценарию. А вероятность этого была велика, потому что на небе стали появляться сначала перистые, а затем и кучевые облака, гонимые слабым, но постепенно нарастающим, по силе, ветром, дующим с северо-запада.

По пути на правом берегу нам снова попался родничок (N 55º01.820¢, E 58º10.594¢), не очень «жирный», но вполне пригодный для пополнения наших запасов питьевой воды. Вскоре мы подплыли, пожалуй, к самой живописной части нашего путешествия. На генштабовской карте это место обозначено как Урочище Жеребчик.

Описать эту красоту словами я не берусь. Думаю, что это и невозможно. Так же как невозможно на фотографии запечатлеть то, что видишь на самом деле. Пусть эта недоговоренность послужит стимулом человеку, прочитавшему эти строки, для того, чтобы рано или поздно попасть туда, и увидеть это чудесное место своими глазами.

Но, как всегда, кроме парадной стороны у мундира оказалась и изнанка. Проплывая мимо урочища, то справа, то слева мы замечали, прибитые на деревья, таблички с надписью: «Частные владения». В памяти всплыла картинка, если я не ошибаюсь, из учебника истории, по которому училось мое – пионерское – поколение.

Большую часть картинки занимал бородатый человек в заплатанной одежде, символизирующий крестьянство. Человек стоял на одной ноге. Вторую ногу, согнув в колене, придерживал рукой, потому что поставить её было некуда. Рядом со ступней, одетой в лапоть, стояла крохотная избушка с соломенной крышей. Ступня и избушка, занимали весь двор, опоясаный покосившимся тыном, вокруг которого всю землю, охватываемую взглядом, занимали помещичьи угодья с полями и дворцами. По угодьям деловито прогуливался маленький пузатый человечек, с цепочкой на брюхе, символизирующий помещичье сословие.

Круг замкнулся. Наше российское общество пришло к тому, от чего ушло. Но меня, честно говоря,  возмущает не хозяин урочища, а тот, кто продал ему этот памятник природы от лица государства. Я думаю, что человек, продающий в частное пользование памятники природы, свой край, свою родину, наконец, легко предаст свою семью или друга, если это будет экономически целесообразно. Какое красивое, а главное полезное, словосочетание придумали эти люди: «экономически целесообразно». За ним можно надежно спрятать безразличие и равнодушие, корысть и алчность, а также обычную человеческую глупость. Дай Бог, чтобы я ошибался.

Тем временем ветер набирал силу. Теперь уже нельзя было просто плыть по течению. Если мы переставали грести, ветер легко относил назад наши надувные суда. Но я уже не беспокоился. Сегодня ветер опоздал. Мы уже почти приплыли. Пройдя мимо еще одного ключика (N 55º02.314¢, E 58º09.104¢), на левом берегу, мы увидели летнюю кафешку, и автостоянку, расположившиеся у подножья скалы, у самой вершины которой виднелась огромная пещера.

Мы высадились на берег, на котором бурлила воскресная жизнь. Из палатки кафе доносилась витиеватая башкирская песня, исполняемая, по всей видимости, местными жителями, продолжавшими праздновать Сабантуй.  По тропинке, ведущей к пещере, курсировали туристы. На автостоянке в кузова мощных пикапов грузили рамы катамаранов. Я и брат моего старинного друга пошли за своими автомобилями в деревню Идрисово, находящуюся в полутора километрах от реки. Минут через сорок мы подогнали машины к берегу. Прощальный обед, состоящий из макарон с тушенкой, остатков сухпайка и чая, был почти готов. Пообедав, мы погрузили весь туристский скарб в автомобили, и отправились знакомиться с последней достопримечательностью нашего путешествия.

Подход к Идрисовской Пещере (N 55º02.612¢, E 58º09.049¢) довольно крутой, но вполне проходимый для туристов любой степени подготовки и любого возраста. К входу в пещеру ведет хорошо набитая тропа. Подъем от уровня реки, примерно, пятьдесят метров. Саму пещеру можно описать как зал, с большим парадным входом и двумя сводчатыми окнами с завораживающим видом на реку. Зал сообщается с другими помещениями. Об этом свидетельствуют узкие проходы, в которые без соответствующего снаряжения, конечно же, лазить не стоило. Позже я узнал, что общая протяженность ходов и залов этой пещеры более девяноста метров. Это объект для отдельного путешествия со спелеологическим уклоном. Вдоволь нафотографировавшись мы не спеша побрели к своим автомобилям. Пришло время возвращения домой.

Пока мы брели к машинам, я краем уха уловил, как брат моего старинного друга обсуждал с братом своей жены план семейного сплава по пройденному нами маршруту. В душе я был горд тем, что не ошибся в его выборе и тем, что наше путешествие оказалось настолько удачным, что его захотелось повторить.

…Был уже вечер, когда мы остановились у въезда в Челябинск. Несмотря на легкую усталость у всех было хорошее настроение. Мы тепло распрощались, и наши автомобили поехали своими дорогами.

Странно…, но ведь так не бывает, чтобы из разделившегося русла образовалось две новые реки. Бывает наоборот, когда две реки сливаются в одну. А если русло реки и делится на протоки, то рано или поздно они все равно сходятся. Значит и наши пути, встретившись однажды на реке Юрюзань, когда-нибудь обязательно сойдутся в новом походе.

Июнь 2013 г.