Путешествие на Край Земли, или Камчатка-2005

Маршрут: г. Уфа - г. Новосибирск - г. Петропавловск-Камчатский - пос. Козыревск - база Ленинградка - район Северного Прорыва - сейсмостанция Толуд - влк. Толбачинский - суходол Толуд - бар.Толбачик - руч.Березовый - пер. Березовый - долина реки Левая Щапина - Тумрокские гор. источники - гор. источник Кипелый - устье реки Ипуин - р. Николка - пос. Лазо - г. Петропавловск-Камчатский - г. Новосибирск - г. Уфа

Время: 3 - 24 августа 2005 года

История похода началась темным ноябрьским вечером 2003 года на доске объявлений сайта Southural.ru, где народ хвастался тем, куда сходил на ноябрьские праздники. Историю начал Мигунов Сергей, мечтательно рассудив, что если бы ему много времени и много денег, то он однозначно поехал бы на Камчатку. А я опрометчиво ему со всей ответственностью заявил, что Камчатка у нас еще обязательно будет.

История продолжилась мартовским днем 2005 года, когда тот же Мигунов Сергей делился со мной в аське своими размышлениями о том, куда же ему потратить намечающийся огромный отпуск. И уже я поделился с ним своими мечтами о том, как было бы здорово погулять по лавовым полям.

- Я все мечтаю по лавовым полям камчатских вулканов погулять...
- Да, мне тоже рассказывали, что там камни по воде плавают. Но меня в строевом отделе убьют, если я им скажу, что на Камчатку собрался в отпуск

Прошло некоторое время...

- Короче, мне понравилась идея сгулять на Камчатку. Ко мне приходил начальник, и обещал и отпуск летом дать и с билетом на самолет помочь. Так что я подумал, может в начале июля реализовать эту идею?
- Начало июля?
- Ну да! Раньше у меня никак не получится. А позже можно, только вот с погодой как бы угадать?
- Чем раньше, тем больше у меня проблем будет с отпуском. Я вот только в начале апреля опять выйду на работу из 6-месячного отпуска без оплаты - и в июле сразу брать опять отпуск? А насчет погоды - если уж серьезно собираться, то надо просто собирать всю инфу. Не зря же наш народ именно в августе-сентябре туда постоянно ездят. Короче, если мы реально туда собираемся, то надо начинать инфу собирать. Я бы как приехал, занялся бы этим.
- Да, это точно. Надо карты найти, отчеты почитать. Вот приеду домой, дорвусь хотя бы до модемного интернета, там и накопаем. А то по ГПРС это муторно и дорого.
- У наших мужиков есть команда, они уже несколько раз туда катались, у них есть и карты и советы и все остальное.
- Значит надо сделать команду молодых туристов. Я Гайрату звонил, он тоже вроде хочет. Там может еще кого найдем.
- Он тоже хочет на Камчатку?
- Да, сказал, что было бы неплохо. Сам понимаешь, никто не скажет: "Все!!! Я точно еду, и только попробуйте без меня!". И время нужно угадать, и деньги нешуточные.
- Да, это точно. Ну что ж, тогда надо собирать информацию.
- Это, блин, не Чебаевку на один день сгонять, да и то, чтобы на природе пива Ашинского попить. Ну ладно. Встретимся в Уфе, поговорим.

Прошел примерно месяц. За этот месяц я успел окружным путем, через Питер, вернуться из Берлина домой, привыкнуть к нормальной жизни и практически забыть тот мартовский разговор. Нереальными тогда казались все планы, которых, в общем-то, еще и не было. Ближе к концу апреля со мной опять связался Мигунов Сергей:

- Когда на Камчатку едем?
- Не знаю еще, в процессе. Можешь сам пробовать узнавать насчет авиабилетов, это самая главная часть.
- Не... Надо сначала отпуск пробить.
- Хм, лично я больше опасаюсь за билеты, их может просто не быть.
- Но если у тебя проблема с отпуском, то пробивай его когда получится, а там уж решим, куда пойдем, если на камчатку билетов не будет.
- Я думаю это должен быть август.
- Короче, беру отпуск с начала августа по середину сентября. Там разберемся когда в Сумган, а когда на Камчатку.

 

Честно говоря, я до тех пор не ощущал реальность этого возможного похода. Однако отступать уже было поздно. И поход стал превращаться в реальность.

 

- Сегодня звоню мужику, который ездит на камчатку каждый год. Первая прикидка по билетам - около 13т из Москвы или из Новосиба. Впрочем, раз ты добираешься отдельно, то тебе лучше будет знать, что из Владика, возможно, тоже проще полететь местными авиалиниями, чем плыть.
- Из Самары еще летают.
- Да, знаю, но это не для нас, там редко летают и дешевых я не видел тарифов.
- Слушай, а давай на Саусурале объяву напишем про Камчатку. Может, еще кто присоединится. Есть в Москве чувак жутко опытный - Михаил Коляда, так он этим летом тоже на Камчу собирался!
- Погоди, давай сначала с билетами разберемся. В понедельник я пойду эту тему пробивать, как пробью, тогда и можно будет. А то напишем, а оказывается что билетов уже и не купить.
- А вот и пообщаемся с народцем на эту тему. У Коляды аська есть, надо только найти его, может чё дельного подскажет.
- Давай все-таки до понедельника-вторника повременим, а там запастим.
- Жалко, что у тебя нет карты под рукой. Можно было бы по маршруту прикинуть. Я смотрю на карту - там одни вулканы. Я так понял, что там везде красиво. Непонятно к какой категории относится восхождение на Ключевскую. Одни пишут, что это чуть ли не подвиг - другие за умеренные деньги готовы затащить туда кого угодно. Реальных отчетов вообще нет, так какие-то отдельные фразы. Надо будет прикинуть список снаряжения, чтобы можно было спланировать что мне надо докупать. Я уже понял, что вибрамы там нужны!
- Наши мужики ходили на Ключевскую. Сначала долго сидели у подножья (вернее на седловине между ней и другим вулканом) в палатке вулканологов в снегу, ждали погоду, потом пошли вверх. Говорят там кошки бы не помешали. Не думаю что нам на Ключевскую дорога, это вряд ли для нас.
- Ясно. А вообще к северной группе попадем, или планируем Корякскую да Мутновскую? Рыбалка-то вся на севере.
- Не знаю, я не думал про северную - далековато это. Думаю для нас - все, что южнее Ключевской, но, разумеется, не то что прямо у Петропавловска.
- Насколько я вижу по карте, Ключевская - это на самом севере. Я думал она и есть Северная группа. А Корякская и Мутновская - это сравнительно недалеко от Камчатского. Но опять же в сравнении с Ключевской. Но говорят там тоже очень здорово.
- Там везде здорово. Да, вроде Ключевская относится к северной группе вулканов. Я думаю северная группа - не для нас. А вот южнее ее - все остальные группы - запросто.
- Чё совсем? :( А как же рыбалка? Ладно, как скажешь! Сколько дней заброска, и на сколько дней поход?
- Думаю на все про все будет недели три, включая заброску. Больше мне просто не дадут скорее всего времени.
- От Ёбурга до Новосиба 30 часов поездом. До Ёбурга еще 15. И того, имеем трое суток. Далее, лету 10 часов, плюс моя регистрация в комендатуре и закупка продуктов - еще двое суток, итого 5. Получается, что 10 дней на все про все.
Можешь меня поздравить! Я сегодня приобрел котелок фирменный. Он штампованный из нержавейки, объем 4,5 л. А вместо крышки - удобная сковородка. Камчатский вариант! Если все получится, то вскоре в котелке будет солиться красная икра, а в сковородке будет жариться форель!

 

Время текло, наступило начало июля. Мы купили билеты на самолет от Новосибирска до Петропавловска. Рейс на самом деле был транзитный, компании Пулково. Самолет летел из Питера, садился в Новосибе, потом садился в Благовещенске, и потом уже в Петропавловске. Билет в оба конца стоил 13,5тр, для нас, не достигших еще 25 лет. Настало время обсуждать снарягу и меню. К сборам подключился Юра Глущенко:

 

- Я тут прикинул ваши предпочтения. Допустим, по 1б тушенки на обед и на ужин, умножаем на 14 дней, получаем 28 банок. Пусть каждая по 400гр, получаем 11кг только тушенки.
Вот у меня есть раскладки две, с наших больших походов, на Хамар и в Тянь-Шань. Там всего порядка 500гр сухого продукта на человека в день, на 14 дней получается 7кг еды на человека, что, на мой взгляд, вполне терпимо. Мы шли - не голодали, хотя и не жрали от пуза. Как ты к такому относишься? Там надо все сушить - и картошку, и морковку, и капусту, и мясо.
- Если серьезно, то я против тушенки... Видел на Груше сублиматы чуть ли не за 14 руб за пачку. Кроме того, для восполнения белков лучше брать орехи, сало... Можно соевое мясо. Правда, не знаю, что на это скажет Серега.
- Вот и я боюсь того же. Наверное, мне придется устроить ему тест-драйв, или это еще называется "proof of concept". Мы брали сою на Хамар и на Тянь-Шань. На Хамаре мешали соевое мясо (в крупных хлопьях такое) с обычным мясом - получалось очень прилично - оно пропитывалось запахом обычного мяса и надежно забивало желудок. На Тянь-Шане народ почему-то плевался от соевого мяса, я не знаю почему - может, мясо было другое, а может высота. В общем, по идее, если время есть и желание, можно заготовить обычное мясо (варить, потом через мясорубку и сушить).
Насчет маршрута. думаю в среду он уже более или менее будет по результатам разговора. Думаю начинается он в районе массива Ключевская-Толбачик, по лавовым полям (с ГПСом нам ничего не страшно), потом идет к Тумрокскому хребту, к речкам.

 

На дворе стояло одиннадцатое июля. До вылета оставалось меньше трех недель. Меню собрали на 570гр в сутки на человека, большая часть в сухом виде. Часть продуктов, в основном сыпучие, оставили закупать в Петропавловске. Там же ребята, несмотря на то, что мясо было в раскладке, купили тушенку. Богатырской, понятно дело, не было, а та, что купили наобум, оказалась отвратительной.

 

Наступило начало августа. Мы с Юрой добирались до Новосиба поездами из Уфы. Прямого поезда с билетами не было, сначала ехали до Челябинска, и уже оттуда до Новосиба. Там на вокзале дождались Сергея, который на другом поезде с шиком в купе доехал из Екатеринбурга.

За время между поездами, мы успели с Юрой немного пройтись по городу, найти магазины рыболовов и охотников. Я купил там крючки для костра, типа взамен того тросика, который забыл дома, и маленький стальной перочинный ножик за 60 рублей. Этот ножик я проносил всю камчатку и в самом конце похода потерял, но на обратном пути зашел в тот же магазин в Новосибе и купил второй такой же. Если встать спиной к вокзалу и пойти по левой улице, отходящей от привокзальной площади, то буквально через пару домов можно найти интернет-клуб, и прочитать там свою почту.

 

Аэропорт Толмачево, большой самолет Ил-76, ночное сибирское небо, самолет, ускоряющий ночь в два раза и жаркий Благовещенск. Снова взлет, меряем высоту по ГПСу, маршрут полета так же отражается на карте, где, правда, гиперэгоцентричные американцы всю Сибирь рисовали такими же огромными линиями, как у себя раскраивали некоторые границы штатов. Перелетаем через Сахалин, весь в холмах, и через огромное пространство открытой воды к полуострову вулканов.

Из аэропорта Елизово приехали на автостанцию. Если по той же улице пройти по правой стороне пару домов, можно найти гостиницу, не ахти какую, но нам многого и не надо. Продукты удалось купить на рынке рядом, а газовые баллоны продаются практически везде и стоят дешевле, чем у нас. Вечером, когда все приготовления были завершены, скатались на берег Авачинской бухты и искупались в Тихом Океане. На другой стороне бухты на горизонте вырисовывался вулкан, имени которого мы тогда еще не знали.

 

Ранним утром пришли на только что открывшуюся автостанцию и узнали, что на сегодня билетов на автобус до Козыревска нет. Вчера мы не поспешили первым делом на автостанцию, а когда спохватились, она уже была закрыта. Билеты есть на завтра и еще больше на послезавтра, но нам время очень дорого, каждый день простоя - это день отпуска, пролетевшего впустую. Нашли себе попутчиков, ребят из Венгрии - Габор и София. Русским не владеют, зато владеют английским, и Сергей показывает им класс. Вместе с ними находим владельца микроавтобуса 4WD, которые тут только и ездят, который соглашается за 12тр ехать в Козыревск, а мы соглашаемся с ценой, нам время дороже.

Дорога на север асфальтированная только первую сотню километров, а все остальное - отсыпная дорога, по которой не разгонишься, и микроавтобус едет со скоростью любого другого автобуса. Вокруг хмурая погода, окрестные вулканы, которыми обставлен Петропавловск, кутаются в шапки. Мы едем на север.

Великая Камчатская Северная Дорога, идущая от Петропавловская на север полуострова, идет вдоль самой большой реки этих мест, одноименной самому полуострову, и нанизывает на себя нечастые населенные пункты. Незадолго до Козыревска дорога перепрыгивает с одного берега на другой. Моста нет, есть паромная переправа. Река здесь непрозрачная, по ширине примерно как наша Уфимка. Пока ждали паром, Сергей успел закинуть пару раз блесну - безрезультатно. На горизонте встают первые вулканы Северной группы, к которым мы стремимся.

Наконец, Козыревск. Отсюда, если повезет, можно с попутной машиной уехать на сейсмостанцию Ленинградка. У нас было заготовлено два варианта для начала маршрута, - заехать под гору Копыто или на эту сейсмостанцию. Однако по словам местных жителей, дорогу на Копыто размыло, и нам остается только Ленинградка. Попутных иностранцев, кроме наших Габора и Софии не оказалось, только перед нами на Ленинградку уехала группа французов, и попутчиков они не брали. Следующая попутная машина опять-таки могла поехать только назавтра и мы ждать не стали. Нашли Урал, который согласился нас всех вшестером завезти туда, куда нам надо.

Дорога была как раз для и только для столь благозвучной, даже родной нашему уху машины. Сергей сидит с водителем в кабине, и судя по тому, что водитель то и дело широко расставляет руки, обсуждают они рыбалку и размеры здешних уловов. Вокруг заросший зеленый лес, разъезженные колеи, и, как выясняется, тучи комаров. Сергей, который вышел из машины в гиблом месте, где Уралу пришлось давать петлю по лесу, объезжая громадную лужу страшного вида, едва дождался возможности запрыгнуть обратно в кабину, размахивая руками. Переехали реку Студеную. Про нее я читал какие-то ужасы, что, мол, ее иногда вообще переехать невозможно. Видимо нам повезло, потому что та пара потоков шириной в несколько метров, посреди полосы наносной гальки, песка и ободранного плавника, которые мы пересекли, на могучую реку никак не походили.

Постепенно дорога стала забирать все выше и выше, и наконец вылезла из зоны леса. Земля как-то незаметно уступила дорогу такому же черному, но ничего не рождающему вулканическому пеплу. Вулканический пепел - он отнюдь не такой же невесомый, как обычный пепел костра, например. Из себя он представляет раскрошенные и пережженные кусочки пузыристой поровой породы, большей частью черные, но иногда и с вкраплениями красного и желтого.

Слева от дороги вставала громада массива Толбачинского вулкана, с острой высокой снежной вершиной потухшего вулкана Острый Толбачик и широкой плоской вершиной действующего вулкана Плоский Толбачик. Дорога попетляла среди песчаных пепловых сеифов и вышла к группе деревянных зданий, которые и были станцией вулканологов Ленинградка.

 

- Вот и приехали мы в Ленинградское. Погода сразу же испортилась, холодно, какие-то тучи налетели, облака, туман. Дров нету, местные шерпы ходят, предлагают свои услуги. Сейчас надеемся поесть, слегка отметить знакомство, и с утра - на восхождение. Все! Теперь речь командира!

Сергей отводит камеру от Юры, смотрит сквозь глазок на громаду Острого Толбачика, за которым светятся на горизонте подсвеченные зашедшим солнцем облака.

Несколько домиков среди черных сеифов, конусы порывов, частями прячущиеся в низких тучах, бешено крутящийся флюгер и ветер, поднимающий иногда поземку из пепла. Вода здесь в дефиците - пепел еще быстрее чем песок впитывает все. Метров за триста-четыреста от лагеря есть источник воды - из-под покрытого тем же пеплом, спрятанного под толщей песка, ледника вытекает ручеек воды, и через два метра впитывается обратно в пепел. Другая вода очень далеко.

Во всех домиках уже кто-то жил, но мы и не планировали их занимать. В отдельном домике кухня - там большой стол и плита, куда можно поставить свою горелку и готовить еду. Там сидят иностранцы и ужинают. Мы присоединились к ним, пообщались с проводниками, они на карте показывают нам, где тут в округе достопримечательности. Решаем завтра жить по погоде. Если она будет хорошая, то пойдем наверх, на Плоский Толбачик. Отсюда, со станции, на него пробита такая "железная" тропа, что, как сказал проводник Андрей, пожилые японцы даже спиной вперед зайдут. Если погоды не будет - тогда гуляем по окрестным конусам, заглядываем в кратеры.

Вечером посиделки при свечах с гитарами на кухне, Юра с Сергеем остаются петь далеко за полночь, остальные отдыхают и набираются сил. А ветер несет и несет по небу рваные облака, иногда присыпая нашу первую Камчатскую стоянку мелкими бисеринками тумана.

 

 

Ночью тайга недовольно шумела. Фраза из рассказа Валерия Губанова почему-то не идет из головы. Еще вспоминались рассказы про Мумми-Тролей, и слова Ондатра: "Это не естественный дождь". Почему-то именно здесь, на мокрой стоянке среди черных выжженных лавовых полей, очень легко верится в то, что дождь не естественный. С неудовольствием просыпаясь пару раз ночью слушаю, как дождь и ветер шатают купол замечательной Сергеевой палатки.

Будильник поднимает в 7 утра. По палатке все так же шуршит ночной дождь, хлопает двойными стенками. Толбачика не будет, выходить в дождь нет смысла, спим дальше. В 8 и в 9 утра все та же мелкая сыпь, продолжаем спать. К полудню Юра и Сергей решают выходить в открытый космос и варить завтакобед.

Сергей камерой светит в Юру, который готовится к этому ответственному мероприятию. Снаружи по палатке барабанит нечто непонятное.

- Утро следующего дня встретило нас штормом...
- Нерадостным...
- На улице, мы все гадаем, то ли это снег, то ли это дождь, то ли это фирн, то ли это дерн, то ли это пепел...
- А скорее всего - все вместе!
- Да, сейчас вот хочу вылезти наружу и посмотреть, что мне ударит в лицо. Если это будет дерн - значит мы пойдем пешком. Если это будет фирн, значит мы пойдем по снегу. А вот если это будет дождь, значит нам будет мокро! Но в любом случае надо позавтракать, надо у местных отметиться на карте, пометить, так сказать, все места, где мы будем ходить. Они нас очень об этом просили, не знаю, зачем, наверное, на память.

Юра имеет в виду начальников природоохранного образования, в которое входит северная группа вулканов. Мы потом зашли к ним, поговорили. Замечательные мужики, почему-то очень радуются самодеятельным туристам. Мы им показали планируемый маршрут, они там дали много полезных советов.

А пока, оказывается, куча народу уехала вниз, и мы временно располагаемся в кухонном домике, готовим там завтрак. Общаемся с проводником немцев, которые пытались взойти на Толбачик с утра, но повернули назад из-за плохой погоды. Он рассказывает нам, где тут так называемые Северные Порывы, как к ним лучше пройти и что там посмотреть.

Дождь постепенно угомонился, мы собираемся и выходим по направлению к конусам шлака - миниатюрным, высотой метров триста, вулканчикам.

 

- Сидит Серега, который захотел наконец попасть в камеру хоть разочек, ничего не делает.
- Да ладно тебе, может весь сценарий сразу перечитаешь?
- Люди, мы потом запаримся все эти голоса вырезать, это я вам точно говорю. Нахрена нам наши пропитанные голоса?
- Пропитанные? Пропитанные как гортекс?

 

Вокруг облака укутывают горы, и прячут даже те локальные пупыри-вулканчики, на которые мы собираемся залезать. Их здесь называют сопками. Сопка такая-то, или сопка какая-то. У нас на Урале - "шишка", а здесь вот "сопка".

Идем по полям шлака, вокруг облака, которые катятся по земле, иногда накрапывает дождик. Шлак не везде голый, кое-где на нем растут кучки мха, а местами и аккуратные клумбы травы, трепещущей на ветру. Сам шлак местами твердый как асфальт, и тогда по нему идти - одно удовольствие, а иногда, местами, мягкий и проваливающийся, но все равно не как песок, все-таки у него крупинки больше по размерам.

В предыдущий день Юра с Сергеем гуляли в поисках вулканических пещер - бывших лавотоков, которые здесь имеются в наличии, и очень быстро оценили, зачем в таких местах нужны фонарики. Я вообще-то предполагал, что фонарики нам понадобятся тогда, когда мы полезем на восхождение и столкнемся с сыпухами разной степени сыпучести - тогда, чтобы меньше портить обувь, все и офонаримся. Оказывается, даже в таких простых прогулках по почти ровной вроде бы местности, фонарики на ботинках - незаменимая вещь против вездесущего пепла, который моментально забивается в ботинки почище песка, и начинает там впиваться в ноги.

Проходим мимо источника воды - в коротком русле ручья выкопана ямка, чтобы удобнее было зачерпывать. Вода ледяная, но совсем не такая безвкусная, как можно было бы ожидать от ледниковой или снеговой воды. Дорожка от лагеря до источника воды ограничена двумя рядами камней, расставленных с периодом в пару метров. Дело в том, что в темноте или в тумане можно запросто сбиться с направления в этих полях и пройти мимо лагеря.

Через небольшой наносной гребень от Ленинградки стоит еще один палаточный лагерь, там большей частью живут иностранцы. Мы им машем ручками и проходим мимо. У нас есть свои иностранцы - София и Габор пошли на прогулку с нами.

Когда облака немного расступаются, вокруг проявляются склоны сопок, по большей части черные, но тут и там расцвеченные оттенками красного, серо-желтого с оттенком зеленого. Лавовые поля дают ощущение безграничной свободы в выборе направления, но не такой унылой свободы, как, на мой взгляд, в степи. Ландшафт меняется постоянно, то тут, то там, радуя глаз, вылезают из тумана обломки вулканических скал, пятна цветных лишайников и кучки травы.

В одном месте путь пересекает полоса будто перепаханного крупным плугом шлака, или решившего вдруг изойти волнами. Оказывается, это снежник - под тонким слоем черного шлака, белый прошлогодний снег. Иногда в шлаке встречаются просто мокрые участки - видимо тоже какой-то внутренний ледник постепенно тает.

Проходим, оставляя слева, сопку Алаида, - она отличается от всех остальных ровным красным цветом. Везде вокруг - дорожки следов, пепел хранит их некоторое время, цепочки медвежьих троп. Дождик иногда усиливается, мы одеваем накидки, но он тут же стихает, и я иду с накидкой за плечами, между спиной и рюкзаком. И ветер, не стихающий ветер, полощущий штаны, задувающий в микрофон камеры.

После перевальчика открывается ряд конусов Северного Порыва Большого Трещинного Толбачинского Извержения, или сокращенно БТТИ. В далеком 1975 году тут неожиданно треснула земля и с глубины поперла раскаленная магма. Разрыв произошел где-то глубоко под землей и на поверхности с некоторым интервалом начали возникать конуса новых вулканов, выбрасывающих раскаленные камни, вырастающих за считанные недели. Огонь выжег все вокруг на многие километры, и новая жизнь сюда пришла очень не сразу, если не считать, конечно, вулканологов, которые, слетелись сюда со всех концов страны и всех дружественных стран.

Желтого мха почему-то стало больше, иногда встречаются кучки цветов, иногда даже целые клумбы, демонстративно цветущие посреди пепла. Кое-где встречаются палки, воткнутые в пепел, видимо, какие-то направляющие знаки. Поля железистых развалин, напомнивших мне забытый роман Станислава Лема про тучу.

Проходим мимо первого конуса, самого маленького, подходим сбоку под второй, самый большой, и в упор лезем на его вершину.

Здесь уже не пепел, а шлак, размером с гравий и побольше, - вроде бы сыпуха, но ползет все-таки меньше, чем ползла бы щебенка. Забираемся на вершину - это не вершина горы, а кромка кратера этого вулкана. Назад - чудесный вид на окрестные лавовые поля и наших друзей-венгров, которые отстали и далеко внизу идут двумя яркими точками на черном поле пепла. Вперед - глубоченный кратер, у которого нет противолежащей к нам стенки - она, видимо, забыла образоваться, потому что туда когда-то, больше тридцати лет назад, вытекал лавовый поток.

Прямо по краю кратера есть выходы горячего воздуха. Нахожу удобную ямку, которая сразу прячет от сильного ветра. На дне ее из-под красной сыпухи выбивается приличный поток горячего воздуха. С неописуемым удовольствием сажусь прямо штанами в этот поток. Можно было бы накрыть ямку полиэтиленом и устроить сауну.

Здесь, на выходе магматических пород, настоящее буйство красок. Черного цвета мало, в основном красный, серый, желтый и зеленоватый. По гребню кратера идем по направлению к спуску к седловине между Второй Сопкой, на которой мы сейчас находимся, и Сопкой Горшкова. Кое-где встречаются парящие выходы горячего воздуха - видимо там, куда где-то в глубине попадает вода. Парящие выходы смотрятся красивее, но они менее горячи.

Вокруг опять сильный ветер, укрываемся от него в разноцветной канаве, ведущей в нужном направлении, постепенно спускаемся по тропе на седловину. Здесь ветер еще мощнее, и под его рваными клочьями поднимаемся на третью сопку, которая называется Сопка Горшкова.

Грандиозный глубокий и геометрически ровный кратер красного цвета, на таком же геометрически выровненном дне валяется очень ровная россыпь камней. Вверх по внутреннему склону кратера ветер с большой скоростью несет клочья пара, но сам склон теплый, а местами и горячий, - там можно полежать, понежиться. В ровное дно кратера спускаться не стали, но запустили туда пару камней. Вылезаем обратно на острый край кратера, проходим немного по нему и уходим вниз от штормового проникающего ветра.

Короткий, но крутой спуск - и мы спускаемся на тропу, ведущую с седловины между двумя сопками обратно на пепловые поля. У подножия одновременно двух сопок валяется россыпь так называемых вулканических бомб - более или менее ровных кусков сплавленной породы, выброшенных вулканом и прилетевших или прикатившихся иногда достаточно далеко от места извержения. Вот здесь валяется достаточно ровная бомба диаметром выше роста человека. На ней памятная табличка про вулканологов, здесь же простой деревянный стол. Садимся, перекусываем, угощаем наших иностранцев.

Здесь вдоль сопок идет ярко выраженная дорога, по которой на Ленинградку заезжают Уралы. По этой дороге мы огибаем сопку Горшкова и через небольшой перегиб мимо сопки Высокой спускаемся к еще одной достопримечательности здешних мест - Мертвому Лесу. Мы его уже видели издалека с вершины Второй Сопки, но вблизи он, конечно, впечатляет сильнее.

Во время БТТИ в 1975 году большая часть леса, оказавшегося ближе всего к эпицентру извержений, выгорела дотла, оставив пустыню. А вот тот лес, который оказался чуть дальше, целиком не выгорел. Деревья умерли и обгорели снаружи, а потом просто высохли, оставив серые выветрившиеся скелеты. Правда, я не анализировал по карте, так ли это на самом деле - кое-где высохшие деревья стоят совсем рядом с конусами. Возможно, это просто была какая-то другая порода деревьев, может, лиственницы, которые из-за большого количества воды в них горят очень неохотно. Так или иначе, лавовые поля с одной стороны окружены поясом высохших деревьев. Кто его называет Мордор, то просто Мертвый Лес. А невпечатлительные люди просто видят здесь большое количество готовых к употреблению сухих дров. Проезжающие Уралы иногда так и делают - цепляют тросом пару деревьев и волоком их достаскивают до Ленинградки.

На самой границе леса стоит навес со скамеечками и грубо сколоченным, похожим больше на козлы столом, вокруг разбросаны дрова, и рядом торчит из пепла хвост вертолета. Мы, конечно, принялись гадать, есть ли там под пеплом сам вертолет, которому хвост принадлежит, откуда здесь этот хвост взялся, и почему его не увезли. Наверное, он здесь лежит для антуража - я сразу почувствовал себя так, будто заигрался в Fallout и нечаянно набрал на клавиатуре "deep ". Кажется вот сейчас обойду этот хвост, и за ним будет валяться выжженный силуэт Enclave Guard, у которого в карманах будет полезный Blue Keycard.

Около сопки Высокой - небольшая сопка-спутник целиком из пепла, поэтому забраться на нее - все равно что взять в лоб песчаный бархан. Кое-где пепел сменялся глиной и почти нормальной землей. Мы искали где-то там обещанную лавовую пещеру, но видимо не на той сопке искали. С гребня сопки открывается вид на юг, где серый высохший лес постепенно сменяется зеленым живым. Далеко на юге торчат конусы Южного Порыва БТТИ, но туда за день не сходишь. Внизу, над долиной реки Камчатки, висят тяжелые кучевые тучи.

Обратный путь получился очень тяжелым. Первый выход на большие расстояния, без горячей еды, пусть и без рюкзаков, тяжело отдавался в ноги, и 10 километров до лагеря дались непросто. Зато Острый Толбачик, торчащий из облаков, подарил красивейшие виды снежной вершины.

В лагере греем старый чай, на кухне французы азартно режутся в карты. Варим гречку, кто пьет чай, кто кофе, опять гитара под свечку. Проводник французов травит анекдоты и рассказывает байки.

Вечером продолжаются начатые на обратном пути с сопок истово-религиозные споры, без которых поход - не поход, про соль, про неперевариваемую еду, про меню. Интересно, что Юра с Сергеем все время интересуются, что будет на следующий завтрак/обед/ужин. А тут как раз и проявляется разница в привычных подходах к питанию в походах. Я на самом деле не знаю, что будет на следующий ужин, потому что не вижу смысла планировать загодя. Мне кажется удобнее иметь в этом смысле некую степень свободы подстраиваться под состояние группы в конкретный момент времени. Если очень устали и лагерем встали очень поздно - возможно имеет смысл заменить запланированную, но тяжело перевариваемую гречневую кашу с тушенкой каким-нибудь легким супчиком, и так далее. Мне привычнее всякий раз договориться с остальными и решить, что конкретно мы будем есть прямо сейчас, из запланированных блюд, конечно, чем загодя придумывать, когда и что есть.

Сахар съедается неожиданно быстро, но привыкший к чаю без оного, не протестую. Тушенку тоже лучше съесть побыстрее, и мясо поэкономить. На кухне народ допоздна засиживается с гитарами с проводником французов, и я сомневаюсь про себя, что назавтра мы сможем пойти на Толбачик, даже если будет погода.

К вечеру образовался полнейший штиль и село насколько плотное облако, что ничего не видно буквально в пяти метрах. Когда я почти на ощупь шел к палатке, фонарик на голове высвечивал неожиданно крупные капли тумана, которые висели в воздухе и обтекали любого, кто нарушал их спокойствие. Первый полный день в стране вулканов утонул в тишине станции вулканологов Ленинградка и песнях ее поздних обитателей.

Утром лагерь все так же тонул в толстом облаке, которое, видимо, из-за продолжающегося штиля, и не собиралось никуда улетать. Народ после посиделок встает поздно, а собираемся еще дольше. Прощаемся с нашими венграми и остальными обитателями станции. На Толбачик смысла идти нет, поэтому решаем перебраться к другой избушке вулканологов, в русле реки Толуд. Так или иначе, нам нужно будет туда перебраться, а путь до Толбачика от нее только немного длиннее, чем от Ленинградки.

Выходим в тумане по нужному азимуту. Хотя высоту мы вроде бы и не должны набирать, с самого начала приходится перевалить хороший гребень. Не было бы тумана, может быть и обошли бы его стороной, а так пришлось потрудиться. Вокруг все та же пепловая пустыня, клумбы цветов, города останцев в тумане, высотой в несколько метров, изъеденные ветром.

Мы идем вдоль склона массива Толбачинского вулкана, мало-помалу теряя высоту. Склон сначала ровный, он чем дальше от Ленинградки, тем больше его начинают прорезать ручьи, пропилившие канавы поперек нашего пути, сначала маленькие, потом все крупнее и крупнее, в их сухих поначалу руслах появляется вода. В одном красивом маленьком каньончике отдыхаем, Сергей с камерой уходит снимать небольшие водопады, шумящие в каменном русле чуть выше нас.

Растительности становится все больше, выжженная пепловая пустыня постепенно оживает, клумбы цветов сливаются, - мы переходим из зоны активной вулканической деятельности в зону обычных альпийских лугов, с островками черной смеси пепла и земли. Здесь уже есть и первая голубика и следы медведей.

Склон постепенно начинает понижаться к долине Толуда, пока еще скрытой в тумане, пока мы не подходим к краю крутого спуска в долину светло-зеленой травы, перемежаемой островками темно-зеленых кустов. С самого начала спуск оказывается непростым - кусты, типичный мордохлыст, но в его камчатском варианте, цепляются за руки и ноги, и каждые сто метров даются с боем. Последний километр по чередующемуся стланику и зеленке оказывается самым тяжелым, но, наконец, уставшие, доходим до избы на стрелке ручьев, над высоким обрывом.

С одной стороны здесь сухое русло Толуда, с другой - шумный ручей, который в это русло вливается. Дров здесь очень мало, почти весь сухой стланик выдран до нас, приходится долго ходить по окрестностям. За водой нужно по крутой дорожке с торчащими корнями пускаться к довольно бурному ручью, мы, разумеется, не теряем возможности скупнуться.

Вокруг все те же светло-зеленые склоны долины с темной вязью островов стланика. Домик стоит на небольшой полянке, круто обрывающейся как к ручью, так и к руслу Толуда. В семидесяти метрах на небольшом возвышении стоит знаменитый туалет без двери, чтобы даже сидя в нем можно было любоваться на окрестные вулканы. Сейчас, правда, они все равно скрыты низкой облачностью.

В домике две комнаты, знакомые по фильмам Андрея Коротнева, но теперь на веревках сушатся наши носки. У входа большой полиэтиленовый мешок с продуктами, видимо чья-то закладка. У окна узкий стол из двух досок, на нем стоят наши горелки и греется в котелках вода. Дальше шкаф, на полках местные продукты, - открытую пачку вермишели мы, понятно, не тронули, а вот сахару обрадовались. В центре большой стол, на него постелены газеты, лежат продукты и пустые пока миски. На подоконнике второго окна сушатся ботинки.

Очень опрометчиво мы пытаемся растопить печку. Дрова в ней горят, но дым валит изо всех щелей. Пытаемся заткнуть все, что видим, но печка работает по какому-то доселе неизвестному мне принципу - кажется, будто она наоборот, втягивает воздух через трубу, а дым выпускает в комнату. Бросив бесплодные попытки, еще долго выгоняем накопившийся дым наружу, и в конце концов ставим палатку и ночуем в ней.

День 9 августа

Подъем в 7 утра. Вокруг переменная облачность, небольшой туман, клубы кучевых облаков. Вулканы частично открыты, и мы решаем попробовать подняться на Толбачик. После завтрака упаковываем один рюкзак с перекусами, теплой одеждой и аптечкой. Спускаемся по крутой узкой тропке в русло Толуда. По самому краю русла, там, где обычные речные камни сменяются землей берега, как правило есть полоска наносной черной вулканической "земли", там идти удобнее всего. Иногда заходим на травяной берег, там, где он не круто поднимается, а оставляет хотя бы небольшую полочку - в таких местах можно полакомиться голубикой, которая здесь такая низкая, что ягоды лежат практически на земле.

Вулкан высится впереди, пытаюсь рассмотреть выходы на вершину, потом все резко затягивает туманом. Приятно, что здесь уже практически нет комаров, которые на станции Толуд начали надоедать. Мы уже вышли из зоны леса и вокруг, за руслом Толуда, тундровая растительность. Туман рассеивается, мы опять видим вулкан, на который идем, но клочья облаков висят подозрительно низко над руслом Толуда. Их пока мало, но если прилетят их собратья, мы сразу окажемся в плену.

Визуально русло Толуда упирается прямо в склон вулкана, но там склон такой на вид крутой и изрезанный кулуарами, в которых кое-где лежит снег, что подниматься там было бы безумием. Решаю подниматься по левому борту реки, но где? Проходим первый и последний выраженный распадок, подошедший к Толуду слева и по его правому для нас борту начинаем подъем.

К сожалению, опасения насчет погоды начинают сбываться. По мере того, как мы поднимаемся по травяному еще склону, но с удобными ступеньками, нас догоняет облачность. Резко становится очень холодно, и несмотря на подъем, приходится утепляться.

Гребень, по которому мы идем, становится все выше, траву под ногами постепенно сменяют камни. Дальше в полном соответствии с картой, гребень сужается, иногда становится очень острым. Но участок, по поводу которого я больше всего опасался, смотря в карту в лагере (уж очень острый он был, с нарисованными обрывами по обе стороны), прошли достаточно спокойно, только в паре мест пришлось обойти по сыпухе поперечные скальники. Здесь уже, понятно дело, нет никакой травы, а только сыпухи из красных, большей частью, довольно острых камней. И останцы, попадающиеся на пути, такие же острые, - видно, что эти камни молодые, еще не успевшие обветриться.

Примерно на высоте 1800 облака начинают периодически разрываться снизу, показывая нам долину Толуда далеко под нами с одной стороны и безымянного ручья с другой. Горные пейзажи поражают своей суровостью, а облака и холод дополняют эффект. Этот безымянный ручей постепенно поднимается из подоблачных далей и когда очередной поперечный останец оказывается слишком высоким, мы траверсом по сыпухе, не теряя высоты, спускаемся на дно безымянного ручья.

Поднимаемся по среднего размера сыпухе вдоль ручья, который большей частью скрыт небольшим снежником на самом дне распадка. Облачность иногда расступается, то снизу, показывая далекую долину ручья, то сверху, давая полюбоваться несколько минут краем кратера на фоне голубого неба.

Часа в два пополудни садимся обедать возле разрыва в снежнике, где вода ненадолго выходит на поверхность, чтобы сразу же спрятаться в ледяную пещеру. Обед сухой, вода в ручье. После обеда продолжаем подъем, по снежнику переходим на левый гребень распадка. Он уже очень осыпной, но по самому краю его твердая скальная дорожка. Вокруг валяются камни для чесания пяток - пористые как хороший сыр.

Облачность засела окончательно, разрывов уже не видно, но мы все равно хотим подняться туда, куда сможем. А куда сможем - совсем не видно, лезем уже практически вслепую. Гребень постепенно расплывается, подъем становится круче. Под ногами часто течет вода, причем без выраженного русла, а порой и просто по сплошному каменному склону.

Небольшой участок еще более крутого каменного склона, и неожиданно из тумана выступает поперечный уступ метров 10 высотой. Оказывается, мы в цирке, и об этом можно было бы догадаться и раньше, ведь вода-то обычно как раз из цирков и течет. Противоположная стенка его довольно мощная, но на вид проходимая. Немного лезу вперед на разведку, уже руками держась за камни, и понимаю, что этот уступ проходим, но тут из тумана дальше выступает вторая стенка, метров 50 высотой, и она уже нам точно не по силам. Боковые стенки цирка тоже крутые, - в окружающем тумане мы сами себя завели в ловушку, из которой только один путь - назад.

Недолго совещаемся, с какой стороны попробовать обойти этот цирк в сидящем облаке, потому что времени маловато даже на одну попытку. Справа по карте - область скал, но мы уже должны быть выше ее. Где-то слева должны быть тропы, по которым с Ленинградки вперед спиной ходят пожилые японцы, но сунувшись туда мы упираемся в ледо-снежник, достаточно крутой, чтобы по нему покатиться. Находим путь в обход снежника на соседний гребень, но он тоже упирается в скалы. Там и останавливаемся у небольших, но красивых водопадов.

Неожиданно для самого себя, упустил контроль за временем в том красивом месте, а уже, оказывается, половина шестого вечера! Максимальная высота по GPS замирает на отметке 2850 метров, а мы начинаем спуск. По сыпухе спускаемся на свой гребень, в нему к снежнику и к месту обеда, а оттуда обратно на первый гребень через сыпучий траверс. Облако остается сидеть позади на вулкане, а перед нами, внизу, светит солнце и вид открыт вниз на все три стороны. Шапки облаков сползают даже с вулканов Безымянного, Зимины и далекого Кроноцкого - Толбачик позади закрыт намертво. Интересно, что облачность сидит темным облаком ровно на какой-то высоте и только на определенное расстояние от вулканов, так что последние будто накрыли себя черной шапкой, которая не в силах распространиться на окрестные долины, залитые солнцем.

Далеко внизу серой змеей сухая долина Толуда уходит в даль и теряется среди зелени лесов, к холмам, разделяющим реки Правый и Левый Толбачик. Дальше стеной встает острый горный хребет, а за ним, еще дальше, почти на горизонте, высится ровный конус Кроноцкого вулкана.

По гребню вниз, камни сменяются травой, все устали и натрудили ноги. Наши следы в русле Толуда затоптаны свежими медвежьими следами. Солнце заходит по мере того, как мы по Толуду приближаемся к дому. Синее небо с розовой полоской выше сине-белых вершин далекого хребта - и вдруг, озарением, я понимаю, что это за хребет. Прошу Сергея включить камеру, чтобы навсегда запомнить этот момент.

- Ну давай, Гриш.
- Когда-то давно, году, наверное, в двухтысячном, мы с Андреем Безруковым только начинали ходить в самостоятельные походы. И я очень хорошо помню как мы однажды перед походом сидели, смотрели фильм про Камчатку и там был такой кадр, где мужики плыли на катамаране и перед ними на горизонте вставал Тумрокский хребет. И с тех пор у нас нарицательным стало понятие Тумрокского хребта, как чего-то далекого, недоступного, но очень желанного. И сейчас, идя и смотря вот на этот вид, я вспоминаю то время, и чувствую, как у меня сбывается мечта вот этой туристической юности, что-ли, потому что вот он, Восточный Хребет на горизонте и где-то там Тумроки.

К 11 вечера возвращаемся обратно в лагерь, куда в тот же день подошли двое мужиков из Алма-Аты, Паша и Андрей. Такие же самодеятельные туристы как мы, только времени у них в три раза больше, и нитка маршрута просто умопомрачительная. Костер, ужин, долгие посиделки, потухающие Тумроки на горизонте. У Андрея не все карты на предполагаемый маршрут, и несмотря на хороший GPS, карты в него не загружены, только некоторые точки. Дарю ему один комплект своих карт, мы долго сидим при свете фонариков, обсуждаем будущий маршрут - на много километров нам идти по пути.

Наверное, у каждой местности есть свои песни. Мы поем песни про Башкирию; Паша, который много прожил на Камчатке, прежде чем уехать в Алма-Ату, поет песни про Камчатку. Одну из них мы потом подпевали весь поход - вот так распространяются песни. Закончилась горно-вулкановая часть нашего похода, дальше наш путь лежит вниз по Толуду, в царство леса и комаров.

Подъем в 7 утра. Вокруг переменная облачность, небольшой туман, клубы кучевых облаков крутятся вокруг вулканов. Сборы опять ужасающе медленные, но алмаатинцы собираются еще дольше. Выходим вниз по течению Толуда, но, собственно, течения хватает только на то, чтобы прямо около самой сейсмостанции набрать бутылки с водой. Дальше по всем описаниям 25 километров сухого русла. Слева по борту приходит тоже сухое русло ручья Перевального, зато километром ниже нормальный ручей с нормальной водой.

Русло Толбачика заполнено галькой и валунами всех мастей и размеров, перерезано весенними канавами, засыпано пеплом, на котором распускается Иван-чай и безымянная трава. Я иду как по асфальту и кайфую от того, что не надо продираться и прорываться, но для других это почему-то "ужасная дорога".

Алмаатинцы нас догоняют, у неожиданного ручья, где все умывались и охлаждались, Паша предложил пойти по лесу. Идем с ним на разведку - везде медвежий помет и следы, и заросли кустарника, - по нему не очень-то разгонишься. Почему-то очень боимся медведей, говорим с ним шепотом.

По такому руслу лучше идти там, где есть полосы намывного песка-пепла, а они обычно бывают по бокам русла, у обрывистых глиняных берегов. За кромкой высокого берега стоит еловый лес, ровный, будто подстриженный. Такая низенькая тайга. Позади цепью ущелий со снегом покрыт непокорившийся Толбачик, кутающийся головой в белую кучевую шапку.

Через несколько километров русло вдруг неожиданно сужается и превращается в каньон, высотой метров 15 и шириной метров 5. Под ногами сухие цельнокаменные сливы без воды и каменные ванны, порой очень глубокие, с водой.

Дальше русло опять расширяется, постепенно в нем становится все больше песка и меньше камней, лес по берегам спускается, кое-где вторгается прямо в реку. Обедаем сухпаем. Медведей не видно, несмотря на изобилие следов вокруг, порой очень свежих, на наш дилетантский взгляд.

Говорить, что вулканические поля унылы своим черным оттенком - это, по-моему, все равно что говорить, что зимой вся местность унылая, потому что сплошь белая. Обсуждаем по пути наши впечатления от полей Северного прорыва БТТИ, они очень неоднозначны. Видимо, все-таки, человек прородился в джунглях, поэтому любую однотонность, хоть чуть менее разнообразную, чем тропическое буйство, уже можно назвать унылой. Интересно, у жителей вулканических районов сколько слов в языке для обозначения цвета пепла?

Русло Толуда чередует узкие и широкие пространства. Там где узко - там непременно каменные сливы. Обсуждаем медведей, которые, разумеется, вовсю ходят вокруг, следят, оставляют продукты жизнедеятельности, но на глаза не показываются.

На подходе к речке Левый Толбачик русло Толуда разливается сухим укатанным песчаным полем метров на 200-300, и неожиданно "впадает" в ровную стену лиственного леса. С трудом нахожу в стенке узкий, метра в 3, проход - одно из маленьких русел дельты Толуда, видимо надо понимать. Извилистый мрачноватый путь, за каждым поворотом очередной непереваренный остаток медвежьего ягодного пиршества, - а за последним поворотом - река.

Песчаный берег у мутной воды, вызывающей у нашего рыбака смутные подозрения и нехорошие ощущения. Пляж, разумеется, весь истоптан медведями, а вокруг летают тучи комаров. Варю на ужин соевое и засушенное мясо с гречкой, - отвратительная тушенка наконец-то кончилась. Сергей пробует закидывать блесну - бесполезно, в такой воде ничего нет. Под легкий дождик вечер заканчивается обсуждениями опять-таки медведей и их повадков.

День 11 августа

"Сейчас он допьет чай и объявит народу дневной километраж. Подумав так, он на всякий случай отодвинулся на край бревна", вспоминается фраза Валерия Губанова. Кажется, наступает некий переломный момент, момент адаптации, вживания в походную жизнь. Наверное, вчерашние 25 километров были тому причиной. Мысли крутятся только о походе и предстоящем маршруте, и только вид совершенно, дико неуместной здесь солнечной батареи алмаатинцев, подвешенной на кусте, выбрасывает их поток в непредставимо далекую Москву, где такая батарея продается за 200 баксов. Но окружающая обстановка заворачивает их обратно к походу, и я обдумываю блестящие перспективы, которые могут отрываться на маршруте с таким девайсом. Алмаатинцы заряжают на нем все батареи и аккумуляторы - и для фотоаппаратов, и для камеры, и для ГПСа, и для спутникового телефона. Очень технически оснащенные у нас попутчики.

В походе некоторые понятия начинают сливаться, что странно и нелогично для обычного бытового мировоззрения. Света спрашивает, когда мы будем делать дневку, - я не моргнув глазом отвечаю, что в долине Левой Щапины, - хотя это ответ на "где", а не "когда".

Рыба в реке прячется, здесь ее не вытащить. Пиршество, увы, приходится отложить. Выходим обратно на сухие разливные поля и берем азимут на место чуть ниже по течению Толбачика, которое называется "Бараки Толбачик". Разливы скоро заканчиваются, дальше пойменный лес, довольно чистый, с небольшими полянками. Комаров все больше и больше, все уже идут в накомарниках.

Бараки стоят на заросшей высокими кустами жимолости и черники поляне - пара развалившихся домиков и повсюду бревна и ржавые бочки. Оставляю группу отдохнуть и шарахаюсь по поляне в поисках дороги. Неожиданно, раздвинув руками кусты, выскакиваю на берег реки, неглубокой, но довольно быстрой здесь. Первое что слышу - какой-то шум ниже меня по течению, будто вода переливается через большой камень. В общем-то, не очень-то я и ошибся - только это не камень, это медведица, которая спокойно уходит от меня вниз по течению, метрах в 25. А выше меня по течению шум поменьше - там бегут вниз по течению два медвежонка. В общем, ситуация классическая - я оказался между медведицей и ее медвежатами.

Подумать я ничего даже не успел, только увидел свою диспозицию, не разворачиваясь ломанулся обратно в кусты, из которых на реку выскочил, и задал стрекача обратно к баракам и остальной группе. Река шумела, ветер дул не в ту сторону - возможно поэтому я медведицу видел, а она меня нет.

Через некоторое время уже все вместе осторожно выходим на берег в то же самое место. Медведи, понятно дело, ушли, оставив истоптанный берег. Идем вверх по течению Толбачика до того места, где, судя по карте, между двумя Толбачиками, Левым и Правым, меньше всего леса, потому что про этот лес, особенно у устья Толуда, мне говорили очень неприятные вещи.

Тропинка идет то вдоль берега реки, то поднимается на небольшие полянки, почти исчезая на них. Огромных трудов стоит ее тогда не потерять, потому что порой она отливается от всего остального только отсутствием кустов.

На очередном привале едим потрясающе вкусную ягоду, - самую вкусную, что я когда-либо пробовал. С виду она похожа на костянику, но душистее, чем лесная земляника, и сочнее, чем малина. Уже потом мне сказали, что эта ягода называется княженика. Прижимы сдавливают тропу между рекой и небольшими утесами, чем дальше от бараков, тем более заросшие поляны; комаров все больше, и накомарник все меньше хочется снимать.

Наконец - то самое, "узкое место" между двумя Толбачиками. Переходить боязно, потому что дна не видно, но разведка донесла, что воды всего чуть больше, чем по колено. Вдоль берега медленно плывет у поверхности красная рыбина. Сергей ее ловит руками, но она даже на вид вся больная, - в каких-то язвах и дырках. Видимо уже отнерестилась и просто умирает вниз по течению.

Переходим в два приема. На том берегу отчетливый тухлый запах, находится и источник - совсем рядом валяется рыбья голова. Выпрыгнула видимо на берег, а хвост забыла в реке. Вдоль берега вьется слабая тропка, уходим в распадок, ведущий прямо к Правому Толбачику, и в лесу находим тропу уже более нахоженную. Медленный подъем по лесу из больших елок - и крутяк вниз к новой реке. Тропа уходит вниз по течению, но нам идти в противоположную сторону - к устью ручья Березового.

На берегу устраиваем поздний обед сухпаем под грозовым дождиком. Света без рюкзака уходит вниз по течению искать хороший брод, пока ее нет, мы успеваем перебродить со всеми рюкзаками на тот берег и помокнуть в ожидании. Наконец мы все на южном берегу. Небольшой распадок с ручьем приходит справа и тропа растоптанным спуском по его борту спускается обратно к реке. Вторую тропу, уходящую вверх по течению ручья, я не замечаю.

Вдоль воды начинаются прижимы, пока легкие, но я запоздало понимаю, что переходить реку сразу было довольно опрометчиво, - надо было идти одним берегом вверх по течению, пока идется. Поднимаемся немного вверх по склону в поисках места для стоянки - не стоять же прямо на склоне прижима, - и находим довольно ровное место на широкой полке в борту распадка. Силы кончаются, зато кончается и дождь. По случаю усталости и дождя раздавили фляжку настойки, довольно терпкой и вкусной, - впрочем, руководитель даже не притронулся, что бы там некоторые участники ни утверждали. Палатка, тент, костер, сушка вещей - по все более и более отработанному сценарию. Продвинутая система костровой подвески в отсутствие тросика - любая веревочка между деревьями, к ней палки с сучками. Долго сидим у костра с камерой и пишем на нее треск костра и песни, - самые искренние, которые только и будут петь люди после сложного, усталого дня.

День 12 августа

Спим до половины девятого. До завтрака с Юрой идем назад к ручью, чтобы убедиться, что вверх по распадку действительно уходит тропа. По карте ее не должно быть, и мне совсем не хочется сворачивать с набитого пути вверх по течению реки до устья ручья Березовый, где тропа точно есть. Но группа настаивает на том, что тропы просто так не кончаются, что нужно идти по тропе вверх по распадку, и я соглашаюсь попробовать этот путь.

Тропа в распадок хорошая, но, как это часто случается с изменчивыми камчатскими тропами, недолго это счастье длится. Пару раз потеряли тропу и снова нашли, потом пара мест с большой лужей или каким-нибудь другим препятствием, и вот мы уже только убеждаем друг друга, что идем по тропе, а потом и убеждать становится неловко.

Лезем на гребень между раздвоившимся ручьем, лес становится все хуже и хуже, появляется стланник, который пока обходится. Путь на широкую вершину горы преграждают непроходимые заросли, и решаем прорываться влево, в сторону Березового, хотя на тропу уже надежд мало даже у тех, кто на нее так внизу надеялся. Левый рукав раздвоившегося ручья уже почти закончился, но и без него склон изрезан и зарос зеленкой и высокой травой. После очередного гребешка на пути в направлении ручья Березового, дорогу преграждает приличный распадок, спускающийся к тому же ручью, но много ниже по его течению. Нам делать нечего, мы идем вниз. Выматывающий силы спуск по разветвленному распадку, сначала по гребешкам и траверсам, потом рядом с водой по дну, прорываемся через заросли лопухового вида растений под 2 метра высотой. Иду первый, работаю палкой как мачете, часто отдыхаем. Наконец большая ель обозначает короткий спуск к ручью Березовому, завершая нашу опрометчивую эпопею с камчатскими тропами, входящими в распадки.

Перехожу ручей в ботинках, кидаю бревно, по которому перебираются остальные. На ручье и обедаем. Разведка обнаруживает на поляне искомую тропу вверх по течению Березового. О, тропа! Ее Величество Тропа!

После второго брода все одели кроссовки, чтобы не тратить время на переодевания. Тропа петляет с одного берега ручья на другой, постоянно теряясь в зарослях травы возле воды и проявляясь только на кустовых полянах в виде вытоптанной ровной дорожки, скрытой как шатром кустами - тогда это счастье. Двухметровые лопухи возле воды - это горе. Так, чередуя настроение мы и набирали вместе с Березовым высоту. Под ногами постоянно выбоины и коряги у бродов, все вымотались, но держатся.

Падая во все очередные скрытые травой лужи и канавы, отчетливо начинаю чувствовать некоторую грань, за которой нагрузки начнут приводить к некоторому изменению в состоянии мозгов. Таких нагрузок, когда начинаешь чувствовать эту грань, у меня в жизни раньше не было. Но перед этой гранью удерживает понимание того, что именно я сейчас уставать не имею права. Поэтому в очередной раз оставляя всех отдыхать, сам стиснув зубы ломлюсь без рюкзака в какую-нибудь сторону от распадка, или на другой берег ручья, и иногда возвращаюсь с радостной новостью о том, что тропа есть на другом берегу, но чаще о том, что надо идти здесь. Усталость, злость и отчаяние задавливаются ответственностью и решимостью все пройти и проломить дорогу в лопухах для других, не столь привычных к таким нагрузкам и прочим "прелестям" автономного пешего туризма. И все повторяется снова. Очень тяжелый день.

Пересекаем очередной ручей-приток, поднимаемся на склон, отделяющий его от Березового. После поймы идти по лесу - одно удовольствие. Постепенно теряя высоту, спускаемся на край поляны долины ручья Березового, собираем по пути белые грибы и подберезовики, причем к этому занятию подключается даже равнодушный до того к грибам Сергей. Наконец метры до точки N_IZB заканчиваются.

В реке стоит хариус, на берегу на возвышении - вросшая в землю по крышу избушка. Старые закладки продуктов подвешены, дрова в поленицу сложены, на столе в полиэтиленовом мешке карта-километровка и керосинка, на полатях - гниющие соломенные матрасы. Ставим палатку неподалеку, растягиваем тент. Подходят алмаатинцы, которые большую часть подъема по ручью Березовому прошли по пробитой слоновьей тропе, а про свой путь между двумя Толбачиками говорят мало и неохотно. Делимся впечатлениями, рассказываю про свою встречу с медведями, Андрей просит рассказ повторить на камеру. Ужинаем гороховой кашей, и поздно вечером Серега с алмаатинцами жарят грибы. Завтра мы перевалим из долины ручья Березового совсем в другую жизнь, в долине Левой Щапины все будет совсем по-другому.